Золото Джавад-хана

Всем троим, без сомнения, нравилось слышать и произносить иностранное грозное слово «террор». Кажется, даже сам звук его несколько возбуждал их в любом отношении…

— Самодержавный режим утопил в крови крестьянские волнения шестьдесят первого года, когда сотни «освобожденных» крестьян были расстреляны и тысячи биты кнутами, шпицрутенами, палками, после чего выжившие отправлялись на каторгу или в ссылку, — продолжил руководитель группы. — А с какой зверской жестокостью царь подавил народные восстания в Польше и в Литве?

— Я знаю за достоверное, что там каждые три дня кого-нибудь вешали или расстреливали… — кивнул Семен, — а на каторгу и в ссылку только из Польши было отправлены двадцать тысяч человек!

— Нас судят теперь по законам военного времени. В прошлом году царь одобрил казнь через повешение шестнадцати народников — и некоторые вовсе даже не за террор, а лишь за умысел на цареубийство или за имение у себя революционных прокламаций. Одного нашего товарища[25], как известно, отправили на виселицу только за то, что он по-своему распорядился собственными деньгами, отдав их в революционную казну!

— Когда человеку, желающему говорить, зажимают рот, то этим самым развязывают руки… — справедливо заметила Белка и опять потянулась за мундштуком.

Глава 2 20 февраля 1880 г

По неисповедимой воле судеб, у нас как-то всегда так случается, что никакое порядочное намерение, никакая здоровая мысль не могут удержаться долгое время на первоначальной своей высоте.

М.Е. Салтыков (Щедрин)

Доктор Боткин[26] закончил осмотр, получил гонорар и откланялся. Вопреки обыкновению, он даже не остался на обед — спешил к очередному пациенту, куда-то в Адмиралтейскую часть. А Федор Федорович еще раз глянул в зеркало на свежую повязку и начал приводить в порядок свой костюм.

По своей низости, так называемые «нигилисты» и революционеры дошли до распространения в обществе слухов о том, что при покушении градоначальник не был даже ранен и пуля миновала его туловище. В действительности же, свинцовая пуля из револьвера вошла ему в левую сторону груди и по временам опускалась все вниз, по направлению к мочевому пузырю, оказывая давление на нервные узлы. Вследствие этого Трепов испытывал постоянно сильнейшие боли, однако удалить инородное тело никто из отечественных врачей не решался.

Нет, все-таки, вчера неплохо получилось…

Было уже около половины девятого, когда Федору Федоровичу и господину Салтыкову стало понятно, что никто более из постоянных партнеров по преферансу к ним не подойдет. Поэтому Трепов с хозяином, чтобы не пропускать вечер, сели вдвоём, в сибирку с двумя болванами[27].

Надо сказать, преферанс относительно недавно появился в Российской империи, но достаточно быстро обрел популярность и потеснил такие салонные развлечения, как вист или ломбер, подаривший название специальному виду столов. Что касается происхождения названия игры, то оно было взято из французского языка и в дословном переводе означало «преимущество» или «предпочтение». И во многом его широкому распространению способствовало то, что преферанс является коммерческой игрой — то есть такой игрой на деньги, в которой результат в большей степени определяется умением игрока, нежели везением, в отличие от азартных игр.

Вообще-то, они были игроки почти ровной силы, поэтому партии между ними случались преинтересные. При этом Михаил Евграфович зачастую горячится, не рассчитывает игры, а хочет сразу её угадать, отчего попадает впросак. Гость его, разумеется, этим пользуется — и записывает штраф. И хотя, в конце концов, странным образом господин Салтыков почти всегда оказывался в выигрыше, это нимало не сердило отставного градоначальника. Напротив, иногда они оба даже от души хохотали, когда случалось что-нибудь совсем уж необыкновенное — фальшь ренонс, например, или дама червей вдруг покажется Салтыкову за короля. Вот и на этот раз, имея на руках три туза, Михаил Евграфович умудрился заполучить малый шлем…

Незадолго перед полуночью они встали из-за карт, и Федор Федорович откланялся, унося с собой в качестве выигрыша «синенькую» — ассигнацию в пять рублей.

В этот вечер, на удивление, обошлось без скандалов, взаимных упреков и споров по поводу понимания правил и смысла игры в преферанс. Хотя, вообще-то, раздражительный и торопливый Михаил Евграфович был нестерпим за картами, выходил из себя, кричал, бранился, ссорился с партнёрами. И не так они сдали — мол, вся игра у противников, и неправильно ходят, и зачем садиться за карты, если в них ступить не умеете… Писатель Тургенев, например, из-за такого поведения вообще перестал его приглашать к себе в дом.

Да, что там творческие личности, господа литераторы и правоведы!