Золото Джавад-хана

Федор Федорович Трепов и за самим собой знал такой грех — болезненная вспыльчивость как последствие тяжкой контузии доставляла ему в жизни множество неприятностей. Собственно, именно она и стала причиной его нынешнего состояния…

Помнится, в тот злополучный жаркий день, в середине июля 1877 года Федор Федорович по службе приехал в столичный дом предварительного заключения. Во дворе ему на глаза попались трое арестантов, в том числе и некий бывший студент Боголюбов[28]. Поравнявшись с высоким начальством, заключенные сняли шапки и поклонились. Обогнув здание, Боголюбов вновь встретился с Треповым, но второй раз решил уже не здороваться. Однако петербургский градоначальник, просто-напросто не узнавший студента, закричал: «Шапку долой!» — и сделал движение, намереваясь сбить с ее головы нарушителя дисциплины. Студент отшатнулся, и от резкого движения шапка свалилась с его головы. Большинство заключенных, увидевших это, решили, что Трепов ударил Боголюбова. Раздались крики, стук в окна, и тогда окончательно потерявший контроль над собой Федор Федорович отдал приказ высечь Боголюбова на глазах у всех заключенных, назначив ему 25 розог.

Однако наказание было приведено в исполнение не тотчас же.

Узнав, что Боголюбов относится к категории политических заключенных, которые не могли быть подвергнуты телесным наказаниям, Федор Федорович понял, что инцидент со студентом вполне может вызвать для государства и общества нежелательные последствия. И немедленно обратился к своему знакомому, известному юристу и общественному деятелю Анатолию Федоровичу Кони, с просьбой о встрече. Понимая, что градоначальник поступил незаконно, тот прямо и откровенно высказал ему свое возмущение. Под впечатлением от разговора с Кони Федор Федорович тут же направился за советом к управляющему министерством внутренних дел князю Лобанову-Ростовскому и к начальнику Третьего отделения Шульцу. Первого он дома не застал, зато жандармский чиновник, с удовольствием умыв руки, объявил, что вопрос этот из юридической сферы и с такими вопросами следует обращаться к министру юстиции графу Палену. В свою очередь, к некоторому удивлению Федора Федоровича, министр принял его приказ высечь Боголюбова с большим восторгом — как проявление энергичном власти, и прямо разрешил ему это как министр юстиции…

Медлить долее было неудобно. Следовало выполнить то, что Федор Федорович в запальчивости пообещал в доме предварительного заключения — и полицмейстеру было поручено «распорядиться»…

Федор Федорович заправил рубаху в штаны и перекрестился на образ.

Бог свидетель, если бы граф не высказал бы ему тогда свое полное одобрение, он бы призадумался, приостановился, иначе взыскал с Боголюбова. Однако помилуйте, господа — когда министр юстиции не только советует, но почти просит… можно ли сомневаться? Градоначальник Трепов был солдат, человек не ученый, юридических тонкостей не понимавший.

И ведь тогда почти сразу же все улеглось и затихло. Поэтому буквально через пару дней Федор Федорович вновь заехал на квартиру Кони, чтобы сообщить ему, что среди обитателей дома предварительного заключения все в порядке, зато им на будущее время острастка. Боголюбова перевели в Литовский замок, он здоров и спокоен. К тому же Трепов распорядился от своего имени отослать ему чаю и сахару…

Однако 24 января 1878 года на прием к Федору Федоровичу пришла очередная посетительница — ничем не примечательная внешне, бледная и коротко стриженая девица. Подойдя почти вплотную, она достала из-под плаща револьвер и выстрелила. Петербургский градоначальник получил тяжелое ранение. Стрелявшая была задержана на месте преступления — револьвер она бросила под ноги и сопротивления не оказала. Следствие почти сразу же установило личность террористки — доставленная по сведениям из полицейской картотеки мать Засулич опознала в ней свою дочь Веру, школьную учительницу.

Любопытное и достаточно странное совпадение — в день покушения уже упоминавшийся знакомый Федора Федоровича, юрист по фамилии Кони, вступил в должность председателя Петербургского окружного суда…

Следствие по обвинению Засулич было окончено уже к концу февраля 1978 года, и дело поступило в суд. Под беспримерным давлением российских и зарубежных газет выступать обвинителями на процессе отказались подряд сразу несколько видных и опытных прокуроров. Зато от желающих стать защитниками Веры Засулич не было отбоя.

Федор Федорович Трепов, еще не пришедший тогда в себя от ранения, теперь имел сведения вполне достоверные, что перед слушанием дела министр юстиции граф Пален в очередной раз имел беседу с Кони. «Граф, — заверил его знаменитый юрист, — умение председателя состоит в беспристрастном соблюдении закона, а красноречивым он быть не должен, ибо существенные признаки резюме — беспристрастие и спокойствие. Мои обязанности так ясно определены в уставах, что теперь уже можно сказать, что я буду делать в заседании. Нет, граф! Я вас прошу не ждать от меня ничего, кроме точного исполнения моих обязанностей…»