Золото Джавад-хана

Придворный кучер спустился с облучка и начал разматывать длинный форменный кушак, чтобы крепко-накрепко вязать злодея. Лошади в его упряжке даже не успели толком испугаться — они только всхрапывали то и дело, косились на человеческую возню и перебирали на месте копытами…

Михаил Тариэлович не потерял присутствия духа. Успокоив домашних, в простреленной шинели он тут же отправился во дворец — доложить о случившемся императору…

Глава 3 29 февраля 1880 г

Бывают такие случаи. Придешь совсем в постороннее место, встретишь совсем посторонних людей, ничего не ждешь, не подозреваешь, и вдруг в ушах раздаются какие-то звуки, напоминающие, что где-то варится какая-то каша, в расхлебании которой ты рано или поздно, но несомненно, должен будешь принять участие…

М. Е. Салтыков (Щедрин)

Год был високосный, и ничего хорошего от последнего дня февраля ожидать не приходилось.

Ровно неделю назад за покушение на убийство графа Лорис-Меликова был повешен Ипполит Иосифович Млодецкий, мещанин двадцати пяти лет от роду. Широкой публике о нем мало что было известно — родился в городе Слуцке, в семье мелкого торговца. Крещёный еврей. Учился в гимназии, но был исключён. Подрабатывал домашним учительством, служил письмоводителем…

Проживал в Минске и в Вильно, где в августе 1879 года крестился. Местный генерал-губернатор Петр Павлович Альбединский сообщал о нем следующее: «Ипполит Млодецкий приготовлялся в виленском духовном братстве к восприятию святого крещения, крещён и вскоре отправился в Петербург… Затем через полгода Млодецкий явился к секретарю братства, будто бы проездом в Слуцк по случаю смерти отца, в крайней бедности, что видно было по его платью. Из сумм братства выдано ему пособие 10 рублей».

С этими деньгами молодой человек перебрался в Санкт-Петербург, но уже в самом начале следующего года его выслали обратно как не имеющего права на проживание в столицах…

По совести говоря, руководство боевой организации знало о нем не намного более. Было известно, что он нелегально вернулся в Петербург и предложил свои услуги «Народной воле». Однако народовольцы опасались полицейской провокации, поэтому ответа Ипполит не получил. Тогда Млодецкий решил самостоятельно совершить какой-нибудь громкий террористический акт.

В качестве мишени он выбрал графа Лорис-Меликова, попытался его застрелить, однако неудачно.

Зато своим последующим поведением перед лицом властей несостоявшийся убийца поддержал честь революционного движения. Следствие по его делу началось 20 февраля и было окончено в тот же день. 21 февраля Петербургским военно-окружным судом Ипполит Млодецкий был приговорён к смертной казни через повешение.

Перед вынесением приговора подсудимый прямо заявил о своей солидарности с народовольцами: «Я социалист, разделяю вполне их убеждения, но знакомых моих и друзей не назову».

К самой судебной процедуре Млодецкий отнесся с презрением. На вопрос о виновности он, как записано в протоколе: «… сидя на скамье, отвечал, что ему надоела эта комедия. Давать более никаких объяснений не будет, а оставляет только за собою право на последнее слово».

Председатель суда приказал подсудимому встать, угрожая в противном случае удалить его из зала и рассматривать дело о нем без него. Млодецкий вставать отказался, после чего был удален из зала, и все дальнейшее, включая допросы свидетелей и судебные прения, произошло в его отсутствие. Вернули подсудимого только для того, чтобы выслушать последнее слово и объявить смертный приговор.

22 февраля 1880 года Ипполит Млодецкий был повешен.

Во время казни он держался очень храбро и с большим достоинством. Лицо осужденного с рыжеватой бородкой и такими же усами было худо и желто. Одет он был во что-то черное, блестящие глаза беспокойно блуждали в пространстве, а густые брови, нисходившие к носу, придавали ему весьма загадочный и странный вид. С улыбкой Ипполит Млодецкий поднялся на эшафот и крикнул толпе народа, собравшегося вокруг виселицы: «Я умираю за вас!»

А народу собралось действительно много — счет толпе шел даже не на тысячи, а чуть ли не на десятки тысяч человек. Сотни скамеек, табуреток, ящиков, бочек и лестниц образовали своего рода каре вокруг воинского оцепления. Чисто одетой публики, впрочем, было немного — такие зрители находились больше в передних рядах. По словам очевидцев, за место платили от пятидесяти копеек до десяти рублей, а наиболее удобные места даже перекупались по несколько раз…