Золото и тень

– И ты еще говоришь, что не суешь нос в чужие дела? – раздраженно спросил Маэль.

Драматично вздохнув, Гермес хотел было что-то ответить, но тут один из его айфонов разразился короткой трелью, уведомляющей о новом сообщении. Потом пиликнул второй телефон. И третий. Гермес быстро просмотрел сообщения и нахмурился.

– Что случилось? – обеспокоенно спросил Маэль. Видимо, они с Гермесом знакомы так долго, что читают друг друга как открытую книгу. – Рассказывай давай.

Гермес неторопливо убрал телефоны в карманы и натянул маску невозмутимости. От былого энтузиазма не осталось и следа.

– Пропали еще несколько богов. Никаких признаков сражения обнаружить не удалось. Такое ощущение, словно… – он неопределенно кивнул, – словно они просто исчезли.

– Исчезли, – переспросил Маэль, скрестив руки на груди. – Думаю, назревает новое восстание. Все участники заговора рванули на Таити и теперь сидят между пальм, обсуждая коварные планы по свержению олимпийцев и попивая кайпиринью.

Я почувствовала легкую тошноту и поинтересовалась:

– Такое часто случается?

Маэль не выказывал ни капли беспокойства. Гермес казался озабоченным, но не то чтобы слишком. Эванджелина мирно сидела у меня на плече.

– Нет, не очень, – отозвался Гермес. – Одно из основных требований – это демократия. Божества более низкого ранга хотят, чтобы членов Совета Двенадцати избирали голосованием. Вообще-то привилегия занимать место в Совете принадлежит исключительно олимпийским богам, таким как Зевс, Гера, Аид, Посейдон и ваш покорный слуга. Иногда низшие боги выступают с требованиями повысить свой статус. Они хотят больше власти, больше влияния, больше прав. Иногда случается, что кто-то кого-то оскорбил и вызвал на поединок, и оскорбленный собирает вокруг себя союзников. – Гермес махнул рукой. – Ничего сверхординарного. К таким выкрутасам следует относиться с пониманием. Любому, кто прожил более трех тысяч лет, быстро становится скучно.

Гермес что-то утаивает. По крайней мере, мне так кажется. Я отчетливо увидела страх, на мгновение промелькнувший в его глазах. Видимо, не все так просто, как он рассказывает… Возможно, ему запретили распространяться о происходящем. Или он знает слишком мало и пока у него только подозрения… Или не хочет нас волновать. Гермес говорил с напускной скукой, словно надеясь сменить тему. Как бы то ни было, чутье подсказывает мне: происходит что-то нехорошее.

Я собиралась осторожно задать несколько вопросов, но тут Гермес протянул ко мне руки и сказал:

– Иди сюда, сладенькая моя!

Я непонимающе уставилась на Гермеса, пока до меня не дошло, что тот обращается к Эванджелине. «Надо объяснить, что она довольно стеснительная», – подумала я и открыла было рот, но тут Эванджелина вспорхнула и полетела к Гермесу, выписывая в воздухе немыслимые пируэты. Тот ахнул от восторга. Бабочка опустилась Гермесу на ладонь, словно они были старыми друзьями. Пока Гермес осыпал Эванджелину комплиментами, а Эдип по-прежнему отвечал на вопросы викторины, Маэль незаметно протянул мне открытую сумку.

У меня екнуло сердце. Маэль захватил с собой коробочку. Ту самую коробочку, в которой торговец передал нам бабочку. Сейчас мы посадим Эванджелину внутрь, и Маэль вернет ее владельцу. Времени почти не осталось! Печаль накрыла меня тяжелым одеялом. Не хочу с ней расставаться! Мы с Эванджелиной так хорошо поладили… Почему она не может остаться со мной? На глаза навернулись слезы, и я попыталась отвлечься.

Почему все так сложно? Как объяснить Гермесу, что Маэль куда-то уносит Эванджелину? Как объяснить, что она больше не со мной?

Неожиданно меня выручил Маэль.

– Ливия, ты хоть знаешь, сколько времени?! Водитель прибудет с минуты на минуту. Коробка у меня с собой, если что.

Мы с Гермесом уставились на Маэля с одинаковым удивлением.

– Неужели ты забыла, что Эванджелина понадобилась твоей маме? Водитель, наверное, уже на месте.

– О, точно! – К счастью, я быстро поняла, к чему Маэль клонит. – Совсем забыла! Можешь отнести Эванджелину вниз? Этот район меня пугает.

Маэль небрежно пожал плечами. Выражение его лица оставалось невозмутимым.

– Да, конечно. Заодно в магазин забегу, а то у меня в холодильнике шаром покати.

– Потому что ты хранишь в холодильнике обувь, – вставил Гермес.

У меня вырвался смешок.

– Я не шучу, – продолжил Гермес. – Когда я заглядывал в последний раз, в холодильнике стояли шесть пар безумно дорогих кроссовок, которые сейчас носят все подростки.

Маэль выглядел так, словно его застали врасплох.

– Все меняется.

– Да, я вижу, – отозвался Гермес, рисуя в воздухе сердечко.

– Бюстгальтеры изобрели в тысяча девятьсот четырнадцатом году! Это всем известно! – вскричал Эдип.

Маэль опустил взгляд в пол.

– Мне пора, – пробормотал он, протягивая мне коробочку.

– Никто не хочет мне объяснить, что происходит? – с явной обидой в голосе поинтересовался Гермес и погладил Эванджелину по крылышкам. – Я все еще ваш… э-э-э… то есть твой законный опекун. – Он строго посмотрел на Маэля.