Золото и тень

– Знаешь, а он куда вежливее тебя. Ты только и делаешь, что ругаешь меня! Я раздобыла схему – причем без твоей помощи, – а ты злишься! Почему?

Выражение лица Маэля смягчилось.

– Ты права. – Он ласково погладил меня по щеке. – Я горжусь тобой. Ты такая храбрая и бесстрашная.

– Продолжай, не останавливайся, – улыбнулась я.

– Без тебя у меня бы ничего не получилось.

– Продолжай-продолжай.

Маэль засмеялся и обнял меня.

– Я рад, что ты снова со мной, – прошептал он мне в волосы. – А теперь давай найдем тихое местечко, и Эванджелина снимет золото со схемы.

– Я не хочу отдавать Эванджелину торговцу, – я уткнулась носом Маэлю в свитер, и мой голос приглушила плотная ткань. – Давай выкупим ее? Возьмем все мои карманные деньги, добавим к этому твои несметные богатства и сделаем торговцу предложение, от которого он не сможет отказаться. Можно занять денег у Джеммы с Джиджи – девочки тоже в восторге от Эванджелины…

Эванджелина прижалась ко мне, и я тяжело сглотнула, чувствуя, как на глаза наворачиваются слезы.

– Торговец богаче двенадцати олимпийцев вместе взятых, – отозвался Маэль.

– Мне все равно, – сказала я. Мой голос дрожал. Я успела полюбить Эванджелину. Она понимает все, что я говорю – как мысленно, так и вслух. Она вписалась в мою жизнь, как кусочек пазла, которого всегда недоставало.

– Эй… – отозвался Маэль, мягко отстраняясь, и смахнул с моего глаза крошечную слезинку. – Не грусти.

– Нет… – Я закинула голову назад, надеясь остановить слезы.

– Некоторым вещам не суждено случиться. Эванджелина нам не принадлежит. Нам нужна была помощь, мы за нее заплатили. На этом все.

– Не будь таким холодным! Знаю, тебе она нравится!

Маэль тяжело сглотнул.

– Конечно, нравится, – он снова погладил меня по щеке. – Я не первый день ломаю голову, пытаясь что-нибудь придумать, но ниче… – Маэль вдруг замолчал, обрывая себя на полуслове, и прищурился. – Секундочку! Придумал. Можно обменять тебя на Эванджелину! Торговец явно от тебя без ума, и…

Я отпихнула Маэля от себя. Тот засмеялся и отступил на полшага.

– Хватит молоть чепуху, – сказала я, скрестив руки на груди.

– Да ладно тебе, – Маэль сократил разделяющее нас расстояние и потрепал меня по волосам. – Смешно же. Улыбнись. Что мне сделать, чтобы ты улыбнулась?

Я не ответила, поглощенная переживаниями об Эванджелине и мыслями о руке Маэля в моих волосах. Надо его оттолкнуть. Сказать: мы – всего лишь «деловые партнеры», а «деловым партнерам» не полагается обниматься, да и вообще касаться друг друга. На моих чувствах достаточно потоптались, и я слишком себя люблю, чтобы соглашаться быть чьей-то игрушкой. Я уже собралась открыть рот, но тут Маэль сказал:

– У нас еще осталось время до встречи с торговцем. Давай заглянем к Эдипу? Ты наконец-то с ним познакомишься. – Маэль растянул губы в широкой улыбке. – То есть познакомишься с ним нормальным. Психа ты уже встречала.

– Да, с удовольствием! – выпалила я быстрее, чем успела осмыслить это предложение.

– Тогда вперед! Там Эванджелина снимет с микросхемы золото, а Эдип сможет увидеть, на что я обменял его боль.

Маэль отпустил меня, отстранился и пошел вперед. Я направилась следом, проклиная себя за то, что скучаю по его прикосновениям.

* * *

Квартира, в которой с недавних пор живет Эдип, располагается в районе, куда родители строго-настрого запретили мне ходить. Выйдя из метро, я поняла почему. По сравнению с этим районом нью-йоркский Бронкс – просто детская площадка. Все вокруг исписано граффити, ветер гонит по улицам мусор, у рекламного столба стоит рваный матрас. К нам с любопытством подошел бродячий пес, взгляд Маэля заставил его убежать, поджав хвост. Перед домами и вдоль тротуара сидели люди, они слушали громкую музыку, переругивались и провожали нас настороженными взглядами. Я вздрогнула, увидев в одном из дворов сгоревшую машину.

– Зачем вы поселили бедного Эдипа в таком ужасном месте?! Ему было бы лучше, останься он на улицах первого округа.

Маэль цокнул языком и весело взглянул на меня.

– Все так плохо?

Я мрачно кивнула.

– На самом деле все очень просто, – сказал Маэль, посерьезнев. – Легко остаться незамеченным, если не привлекаешь к себе лишнего внимания. Но в некоторых местах это невозможно. В благополучных районах все друг друга знают. С тобой здоровается почтальон, соседи спрашивают, как твои дела, а если долго тебя не видят, то начинают волноваться и даже звонят в полицию. Здесь же, – Маэль широким жестом обвел рукой улицу, – всем плевать, что твой труп разлагается у тебя в квартире, пока он не смердит на весь дом. Здешние жители счастливы, если соседи не устраивают по ним пальбу, случайно увидев в коридоре.

– Ты невозможен, – покачала я головой.

Маэль ответил мне мрачной усмешкой, и я продолжила:

– Твой юмор не просто черный, он… он… – У меня закончились прилагательные.

– Очень жизненный, – вставил Маэль. – К слову, о жизни. Мы на месте, – объявил он и добавил, переходя на английский: – Дом, милый дом…

Я смерила взглядом обветшалую многоэтажку и вздохнула.

– Замечательно.