Золото империи. Золото форта

В письме была четкая инструкция, какого числа, в который час и куда именно следует прибыть доктору. Франц Каспарович посмотрел на карманные позолоченные часы. Стрелки на циферблате расположились на отметке «четверть восьмого». Доктор выглянул в коридор. Там было пусто.

– Вот и славненько, – потирая руки, негромко произнес эскулап. – Пора и nach Hause[3].

Дома за ужином он в двух словах рассказал супруге о сегодняшнем визите тюремного охранника.

– Wie lange, mein Schatz?[4] – спросила Лизхен. Дома они старались говорить на родном языке, приучая к этому и детей.

– Das kann ich dir genau nicht sagen. Weiß ich selber nicht[5], – пожимая плечами, ответил муж.

– Sei vorsichtig. Gott mit dir[6], – заботливо произнесла жена.

– Mach keine Sorge, Lischen. Geh schon in Bett und schlaf gut, mein Schatz[7], – негромко ответил доктор и улыбнулся жене.

Наутро, чуть забрезжило солнце, Франц Каспарович стоял у небольшой пристани, на берегу Балтийского моря. Невдалеке на волнах покачивался баркас. У него суетились трое гражданских лиц, судя по всему, экипаж. Рядом стоял человек в форме и отдавал распоряжения. Отрывки фраз доносились до слуха доктора.

Заметив Вунша, охранник оставил экипаж баркаса и подошел к нему.

– Доброе утро, Франц Каспарович. – Это был тот самый клерк, что доставил конверт.

– А… Это вы, голубчик, – с долей равнодушия протянул эскулап.

– Приказано сопровождать. Мало ли чего, – мужчина поглубже натянул на уши меховую шапку и учтиво приложил руку к голове. На его лице играла глупая улыбка.

– Да какое там «мало ли чего»! – отмахнулся доктор, выдохнув пар в морозный воздух и потерев по привычке нос – с русскими морозами лучше не шутить, не любят они иноземцев особо. – Обычная рутина.

– Прошу, Франц Каспарович, – указывая рукой на баркас, сказал полицейский. – Транспорт готов.

– Я вас умоляю, голубчик, – с долей иронии произнес Вунш. – Вы это называете транспортом?! Хорошо, я заведомо оделся потеплее. Хочется вернуться домой здоровым. Мне, знаете ли, не с руки болеть. Семья-с.

Несмотря на свои пятьдесят с хвостиком, доктор ловко перешагнул через борт баркаса, отказавшись от помощи одного из матросов, и уселся на неширокую деревянную банку[8].

Весь путь до форта шли молча. На море стоял полный штиль. Восходящее солнце отражалось в серовато-голубом зеркале воды. Матросы без устали гребли веслами. Охранник, надеявшийся на разговор, заскучав, задремал. Доктор, зарывшись носом в теплый широкий шарф, связанный любимой Лизхен, тоже дремал, представляя себя в веселой таверне на Сенной с большой кружкой пенного и холодцом с хреном.

– Суши весла! – зычный голос старшего матроса эхом оттолкнулся от скал небольшой бухты. Баркас, качнувшись, причалил к песчаному берегу. Доктор открыл глаза. Осмотрелся. От берега шла узкая тропа, заканчивающаяся у массивных дубовых ворот, отделанных железом. Сам форт, выстроенный из природного камня, казался огромной, неприступной крепостью.

– Как вам, господин доктор? – поинтересовался клерк. – Чувствуете мощь русской империи?! Не зря форт в честь императора назвали! Первая защита внутреннего рейда Кронштадта от наступательных действий неприятельского флота и контроль Южного фарватера. Да кто в здравом уме к такому красавцу сунется! Грозен и неприступен!

– Впечатляет, – отозвался эскулап и добавил: – Но мы же здесь не для того, чтобы любоваться архитектурой сего здания?!

Клерк смешался. Виновато шмыгнул сопливым носом.

– Ведите, любезный, – строгим голосом произнес Франц Каспарович. – Там кому-то нужна моя помощь.

Оставив матросов у баркаса, они проследовали к воротам. Полицейский постучал металлическим кольцом, приделанным к одной из створ. Ворота почти сразу отворили. Доктор, слегка качнув головой, переглянулся с клерком: «На удивление быстро».

По всей видимости, их ждали.

– Вам туда, – без приветствия указал привратник жестом. И, окликнув одного из стоявших невдалеке охранников, бросил: – Степка, проводи дохтура в лазарет! А вы, сударь, – обратился он к прибывшему с Вуншом клерку, – ожидай здесь. Порядок, сами понимаете.

Степка повел доктора по тюремному коридору, переходя от двери к двери. Сколько приходилось шагать по таким вот коридорам Францу Каспаровичу, но этот, казалось, не имел ни конца ни края. Наконец, охранник остановился перед металлической дверью с решетчатым окошком. Лязгнули ключи в замочной скважине, и дверь с характерным металлическим звуком, похожим на стон, отворилась.

Доктор вошел в небольшую камеру. На удивление здесь было светлее, чем обычно в подобных лазаретах, которые ему приходилось видеть. На наружной стене находилось три окошка, через которые пробивался дневной свет.

– Здравствуйте! Меня зовут Франц Каспарович. Я – доктор, – скороговоркой выпалил эскулап.

– Здравствуйте! – ответил Иван, чуть привставая, облокотившись на локоть. – Граф Суздалев.

– Ну-с, голубчик, – потирая озябшие руки, произнес доктор Вунш, подходя к нарам, на которых лежал заключенный. – Показывайте.