Золото Каралона

Когда поднялись на второй этаж в кабинет главы района, с обновленными портретами президентской «шоблы» вдоль стены, Аристархов тут же полез в настенный шкафчик, посверкивая лукавым глазом, похвалился, что ему друзья коньячок молдавский задарили. Чокнулись, выпили привычно махом по полстакана, как выпивали обычно водку.

– Мы так старались! Но эти… в областной администрации завернули наградные документы. Порекомендовали выдать грамоту. Прими. Уверяю, я этого так не оставлю, – кипятился бывший секретарь райкома. – Я до главы области дойду. Ты на меня обиды не держи…

– Какие обиды, Фрол Сергеич. Мы-то ладно, молодежь жалко. Баб, которые сутками без света сидят с детьми малыми. Энергетики взбесились, чуть неуплата – обрезают провода. А у иных зарплата за полгода не выплачена. Да ты сам всё знаешь…

Погоревали о былом, Знамя переходящее вспомнили, которое вручили участку Игумен.

– А помнишь, как взрывник Трехов, по кличке Динамит, стребовал ящик пива? Он снова у меня в артели…

Теперь-то награждение кажется Цукану красивым и правильным, и почему-то неоцененным тогда, во времена перестройки. Они сидят в задумчивости. И не Знамя, а горе-горькое вьется над их оскудевшим столом, на нем ни балычка, ни колбаски, а только черствый хлеб, как встарь.

Поселок Тенька. Осень

В распадках и на сопках лежит так и не растаявший первый снег. Цукан осторожно, чтобы не повредить, листает пожухлые страницы полевого дневника геолога Алонина. Сверяет схему с топографической картой. Чертит маршрут от станции Дипкун. Зимнояха и гора Шайтан не дают покоя.

– Это наш запасной аэродром.

Мария Осипова не верит в такую затею, привычно говорит: «Всех денег не заработаешь, шило на мыло менять – только время терять».

Цукан упорно гнет свою линию.

– Я отправил Шулякову полный пакет документов, доверенность. Ждем результата аукционных торгов.

И улыбается. Вспоминает домик на Дялтуле, укрытый густым сосняком, гору Шайтан и крупный с медным оттенком золотой шлих в банке из-под китайского чая. Вспоминает геолога Алонина, его сына Петра, жалеет, что не с кем поделиться той радостью, какую открывает для них месторождение на ручье Удачливый.

Глава 26. Смерть не праздник

Обычное письмо, но из-под строк пробивалась зеленая тоска. Иван Малявин решил тут же поехать в Уфу, чтобы проведать мать, а затем вернуться на прииск. Отец, которого артельная чехарда не отпускала в сезон ни днем, ни ночью, привычно дал наставление.

– Заодно побывай на уфимском заводе резинотехнических изделий. Нам шланги высокого давления нужны позарез.

В магаданском аэропорту Малявин вложил в паспорт доллары, сунул в окошечко кассы, сделал скорбное лицо.

– Мне до Москвы, очень срочно.

– Ничего нет, ни за доллары, ни за рубли…

– А в Новосибирск? Или Красноярск… или…

– Нет ничего. – Паспорт с деньгами выплыл обратно.

Малявин стоял перед расписанием вылетов, мучительно соображая, как быть.

– О, Кандыба! Здорово!

Шуляков хохочет так громко, что люди в зале ожидания оборачиваются.

– Мог бы и позвонить…

– Мать заболела. Мне срочно в Уфу, а билетов нет на материк.

– Ерунда. Щас решу. Давай паспорт.

Малявин ходит по залу. Поглядывает на табло. Шуляков налетает сзади.

– Мест нет. Битком. Будешь чай разносить по салону.

– Мне не до шуток, Сашка…

– Не кривись. Начальник аэропорта – классный мужик. Меня уважает до неприличия. Я сказал, что ты член команды. Стюардессу ссадили, якобы заболела, чтоб место тебе освободить.

Они стоят у стойки регистрации. Подходит мужчина…

– Привет, Чемпион!

– Извини, не узнал…

– Да Колька я – Стрехов. Помнишь, боксировали на первенстве города? У меня тогда первый юношеский, а ты зеленый совсем. Тебя на замену Мигунов кинул.

Обнимаются.

– Ё-моё! Стрех! Всю сопатку мне тогда отшиб. А потом помнишь?.. Как Палыч с тренировочной лапой отрабатывал с Кузьминым прямые удары.

– Резче, резче!

А мы, этакие крутые яйца, сгрудились возле канатов и обсуждаем, что Кузьмин лучший в полусреднем! Кто-то – нет, Васильев его победит, вот увидишь… Палыч кричит: «Почему встали? Отрабатываем бой с тенью. Шуляков и Стрехов – на ринг».

Стрехову немного за тридцать. А на вид можно дать сорок лет. Он возбужденно размахивает руками, вспоминает финальный бой Шулякова с Кузьминым

– Как мы орали тогда – чемпион, чемпион! А через месяц я загремел на зону. Мне пацаны рассказывали, что у тебя потом проблемы возникли…

– Да. Тренер плохо тейпировал правую… В итоге перелом ладьевидной кости. Хирург мне: «Да ничего страшного, походишь месяц в гипсе …» И пошло всё кувырком. Спорткомитет списал меня в резерв. Лишили доплат. Теперь пацанов тренирую. Стрех, познакомься с Иваном. Мы в одном классе учились.

Вразвалку подходит Филимонов по кличке Филин, один из охранников Кнехта.

– Шуля, ты че-то забуксовал… посадку на рейс объявили.

Проезжает взглядом по Малявину, Стрехову. Ухмылка. Блестят золотые фиксы. На правой руке перстень-печатка, на груди золотой огромный крест. Боксеры торопливо прощаются.

Уфа. Нижегородка