Золото Каралона

– Мне наконец-то выдали зарплату…От кого посылка?

– От Бориса, от бывшего… я не знала. Тут нет обратного адреса.

Нарецкая смущена. Она немного лукавит.

– Сегодня посылка, завтра он сам. Скажет, это моя жена, моя дочь. Да?

– Почему ты орешь на меня?

Малявин уезжает с вещами в свою холостяцкую съемную квартиру. Он ходит из угла в угол и твердит: всё, хватит, хватит, забыть Нарецкую навсегда. И тут же укоряет себя за горячность, ему хочется повиниться. Тут бы одеться и бегом к ней, но упрямство колом сидит

Слава Богу, Ольга приехала вечером. С порога без предисловия:

– Извини. Я не могу без тебя…,

– Ты раньше такого не говорила.

– Прорвало. Я сделаю всё, как ты хочешь. Только не уходи…

И я ей снова поверил.

Иван рассказывает про себя и любимую женщину впервые с такой откровенностью. Цукан и Осипова удивленно переглядываются, потому что над всей этой трехлетней историей висит простое, житейское: а что дальше?

– Бог рассудит, – неожиданно говорит Мария. Явно сочувствуя этой нелепице.

– Бог-то Бог, да сам не будь плох, – тут же откликается Аркадий. Он не укоряет сына своим – «на пять лет старше!», но и не понимает.

– Может, успеем еще внуков потешкать на берегу Черного моря, да, Машунь?

И вдруг хрипловато, старательно попадая в тональность, поет: «Парней так много холостых, а я люблю женатого…» Словно бы поддразнивая сына. Мария тут же подхватывает, подстраиваясь под его голос, и так это ладненько получается, что Иван невольно распустил морщины на переносице, улыбается и сожалеет, что не знает слов этой простенькой песни.

Магадан, аэропорт Сокол

Аркадий Цукан прилетел рейсом Москва-Магадан в начале мая.

– С авиабилетами полная задница! – пожаловался сыну по дороге из аэропорта. – Почти неделю проторчал в столице. Правда, попутно навестил Шулякова в министерстве, договорился о возможности начать работы на месторождении в Амурской области.

– А он что?

– Обещаем помочь. Выпытывал меня Шуляков активно… Всех карт ему не раскрыл, рано.

Иван промолчал. Отец рассказывал не раз про гору Шайтан в Зейском районе, но это казалось сказочной легендой. Его беспокоила сегодняшняя быль. От наездов бандитов становилось все жарче и жарче. Вопрос стоял жестко – платить золотом, как все, или война. Хуже всего, что не удалось договориться даже через Кахира, который ездит со спутниковым телефоном и ведет себя, как крутой гангстер.

– И представляешь, мне говорит: я переговорю с Амиром. Процент уменьшу, но платить, Ваня, все одно придется. Мы же не отбираем, мы покупаем часть золота. – Убеждает меня по телефону. – Какая вам, хрен, разница, государству продавать или нам! Наш бакшиш всего-то двадцать процентов.

Цукан не сдержался, выдает тираду в мать-перемать. Ему не верится, что Кахир, этот пацаненок, который трудился у него на участке Игумен и просил звать его Колей, теперь бригадирствует в московской группировке. «Двадцать процентов – это, пожалуй, на десяток миллионов потянет, – прикидывает он. – Да и зазорно донскому казаку гнуть шею перед кавказскими инородцами».

– Рули на Коммунистическую к управлению ФСБ.

«Так тебя там и ждут с пирогами», – думает Иван, но не возражает, сворачивает с Портовой к центру города, где в длинном трехэтажном здании в стиле сталинского ампира, расположилось управление ФСБ. Хотел припарковаться у бюста Дзержинскому, но милиционер тут же замахал полосатой палкой. Высадил отца у центрального входа и поехал колесить по Магадану на своей темно-бордовой «Субару Форестер», которую сам тщательно выискивал во Владивостоке минувшей зимой. Встретиться договорились в гостинице «Северная».

Цукан прождал в бюро пропусков около получаса. Удивился, когда окликнул мужчина в штатском. Сходу не узнал Ахметшахова.

– Долго жить будешь, Тимур Фаридович, – буркнул он первое, что пришло в голову. – Не узнал… Он сбился, потому что хотел сказать «тебя», а вроде бы, нужно говорить «вы». – Заматерел. Прямо настоящий генерал.

Ахметшахов рассмеялся в ответ.

– Зато тебя, Аркадий Федорович, признать легко. Такой же ершистый, а внешне почти не изменился. Пойдем ко мне, чаем угощу, настоящим цейлонским, как ты любишь.

Они, словно боксеры в первом раунде, кружили вокруг да около, не приступая к главному. Ахметшахов не торопил, он даже отменил через помощника одну из встреч, намеченных на двенадцать.

– Почти неделю просидел в Москве, билетов не достать на Магадан. Один рейс оставили, прямо беда, – не удержался, пожаловался Цукан. – Да и на Хабаровск не улететь.

Ахметшахов покивал из вежливости. Пододвинул коробку с конфетами. Внимательно выслушал рассказ о наездах бандитов. Походил по кабинету, словно бы собираясь с мыслями.

– Давно работаем по ним. Но прихватить не получается. Золото покупают как бы официально, через банк «Восток». Это теперь не запрещено законом. А что цену занижают – так это, говорят, рыночные отношения.

– Вот оно как! – показно удивился Цукан. – Менты так и вовсе с ними в одной связке. Старателей, что без лицензии, нагло обдирают. Артели запугивают. Работягам помощи ждать не от кого. Трясина.