Золото Каралона

В ресторан «Полярная звезда», где пел известный московский шансонье, швейцар не хотел пропустить ни по знакомству, ни за деньги, уверяя, что зал переполнен, что директор тут же уволит. Шуляков, обескураженный, стоял столбом, загораживая проход. Низкорослый мужчина ухватил за рукав. Он улыбался, сверкая стальными фиксами, но глаза при этом оставались холодными, льдистыми. Клоня голову влево, прошептал заговорщицки: погоди. Швейцара грубовато оттер плечом, буркнул: «Это наш пацан, держим место за столиком». И тот закивал, изображая радушие лицом, плечами и вскинутыми верх ладонями рук.

– Братва, гляньте, кого я привел! Шуляков! Завалил чемпиона Союза в последнем бою.

Парни одобрительно загудели, худощавый брюнет с ярко-голубыми глазами кивком головы и жестом одобрил показ гостя.

– Угощайся, земляк. Симон, закажи песню для нашего Чемпиона. Я бой не видел, но пацаны говорят, что ты Кузьмина классно положил на помост.

Ведущий объявил, что сейчас прозвучит песня для чемпиона Магадана по боксу Александра Шулякова, все в зале завертели головами, провожая глазами проход Симона к большой компании мужчин у окна. Всем хотелось разглядеть боксера. Один из посетителей с фужером и бутылкой коньяка двинулся к их столу, подбадривая себя возгласом: «Желаю выпить с чемпионом». Не дошагав несколько шагов, остановился, будто воткнулся в препятствие и тут же сменил курс.

Под грохот инструментального ансамбля и песни Шимутинского, который весело откликался на заявки по установленной таксе в десять рублей, Шуляков впервые в жизни напился до непотребства, под одобрительный гомон бандитов и хлопки по плечу сидящего рядом Лехи Кнехта. В родительскую квартиру на Ленина его притащили Фиксатый и Симон. «Успокойтесь, мамаша, – твердил Фиксатый, – успокойтесь, пацан перебрал малость, с кем не бывает».

Когда тренировался и выступал за «Динамо», то помимо зарплаты в порту, где числился такелажником, Сашка получал «подвесы» в пятьдесят рублей за победы в соревнованиях и талоны на питание. Талоны высоко котировались, их можно было продать по рублю. Денег хватало себе, на подарки близким, и так, казалось, будет всегда. И вдруг все разом кончилось, осталась урезанная оплата по больничному листу и глухая обида на Палыча, который не захотел взять к себе, сказал: «Ты сам решил. А скандалить с областным Комитетом мне не с руки».

Через неделю Симон снова затащил в ресторан. Леха Кнехт без церемоний, вглядываясь, не мигая, словно сова, предложил возглавить секцию бокса в городе Ягодном.

– Тебе-то зачем это нужно?

– Пацанва беспризорная, вот я и выступил спонсором. Оборудовал зал, тренеру башляю, коммуналка на мне.

– У меня нет тренерского опыта.

– Зато у тебя авторитет и кличка – Чемпион. Толпы в зал попрут. Пацаны обоссутся от радости…

И не деньгами, а этим простецким       разговором и заботой о подростках, Кнехт дожал Шулякова.

Глава 24. Крах газеты

Тираж газеты неожиданно рухнул, пачки «Магаданской правды» заполнили коридоры, складское помещение, площадку под навесом и все пространство вокруг. Рухнула и зарплата сотрудников –«обмизерилась», как пошучивал бессменный «Замзамыч» и старожил газеты Лев Семенович. Ерничал: «Теперь на холодеющий труп слетятся коршуны либерализма…» И оказался прав.

Газету сначала хотел купить лидер партии «Яблоко», да не рассчитал по деньгам. Затем решили взять под себя коммунисты Зюганова, обещая достойное финансирование, но воспротивился новый главный редактор Соловьев, делавший ставку на «Либерасьон». Он добился приема у губернатора. Облил полированный стол слезами, доказывая, что областная газета – это рупор, это знамя, а на выборах – грозное оружие. Про оружие губернатору понравилось, облвоенком недавно принес ему полковничьи погоны и не забыл напомнить, что такое же звание имел царь всея Руси Николай Второй.

– Нам нужно хорошее оружие, – сказал губернатор Боданов, делая нажим на слове «хорошее», и тут же на слезнице редактора написал широко и размашисто: «Обеспечить финансирование из фонда «Развитие».

Соловьев понятия не имел, что это за фонд, да и не пытался узнать. «Главное, я добился и спас газету», – восклицал он на очередной планерке, пересказывая подробности встречи с губернатором.

Через месяц Соловьева уволили, главным редактором назначили бывшего инструктора обкома КПСС, весьма далекого от журналистики. Стиль газеты круто поменялся и стал соответствовать лакейскому «чего изволите». Любая критика власть имущих искоренялась, подписчиков у газеты стало меньше двух тысяч, в киосках ее покупали исключительно в качестве оберточной бумаги. И тогда в недрах местной власти родилось небольшое, но емкое постановление, обязывающее все организации подписаться на газету, потому что только в ней печатаются законодательные акты Магаданской области.

У Малявина вырезали с полосы красивый фоторепортаж о старателях Сусумана, снятый новой широкоформатной камерой Сони: он ее купил через моряков за доллары и очень этим гордился.