Золото Колчака

Бахметев сделал больше, чем кто-либо другой, для оказания помощи «беженцам врангелевской эвакуации». Он работал в тесном контакте с Американским Красным Крестом, который в конце ноября перевел на нужды «беженцев района Константинополя» 400 000 долл, и 1 500 000 фр. Посольство перечислило Американскому Красному Кресту на те же цели 300 000 долл, и оплатило расходы по фрахтованию судов и железнодорожных грузов, предназначенных для российских беженцев. Общая сумма, поступившая из США в конце ноября 1920 года, превысила 800 000 долл.

В ноябре — декабре 1920 года едва ли не каждый день происходил обмен телеграммами между Парижем и Константинополем, Парижем и Вашингтоном, проходили совещания различных политических и общественных групп, публиковались программные статьи и интервью. «Русское зарубежье» искало новые пути борьбы или по крайней мере оправдание своего существования.

15 ноября Струве сообщил Врангелю, что в Париже «намечается возможность образования национального комитета, представляющего весьма широкий фронт против большевиков». Струве считал полезным свое вступление в комитет в качестве представителя Главнокомандующего. Санкция Врангеля была получена. Проблема, однако, заключалась в том, что представления русских политиков о составе и задачах национального комитета очень сильно — если не сказать безнадежно — расходились.

Если Струве (по крайней мере поначалу) и другие сторонники Врангеля считали, что комитет должен выражать интересы Врангеля и быть, по сути, «политическим прикрытием» армии, то либерально-демократические круги эмиграции полагали, что «национальный комитет», как бы он ни назывался, должен стать альтернативой военной диктатуре, а врангелевские структуры, так же как и армия, должны быть распущены.

18 ноября 1920 года Маклаков телеграммой информировал Кривошеина:

Отношение к идее военной диктатуры разделило всех на два трудно примиримых лагеря. А между тем только их соединение сейчас может дать вес русскому антибольшевистскому голосу… Сейчас, естественно, больше слушают тех, кто предсказывал крушение Врангеля, чем его сторонников, которые притом плохо осведомлены о причинах и результатах катастрофы.

В тот же день на собрании парижского комитета партии кадетов Маклаков говорил:

Вопрос стоит не об организации власти, для чего необходимо слишком много времени, а об организации русского общественного мнения заграницей. Мы должны показать, что русские научились, поняли и примирились между собой. Для Запада важно не то, что будет сказано, а кто это скажет. Если скажет одна делегация, или одни кадеты, или одни эс-эры — грош этому цена, нужно, чтобы это сказали все вместе.

Назвал вещи своими именами М. М. Винавер: для него было совершенно ясно, что «правительство генерала Врангеля не удержится. В минуты катастроф всегда кажется, что удастся сохранить то, что уцелело от катастрофы, но этого никогда не удается сделать».

В этот же день Струве, во взглядах которого за три дня произошел заметный сдвиг, информировал Врангеля: Настроение русских общественных кругов Парижа, кроме правых, отражая общее тяготение Запада к демократизму, совершенно иное, чем в Константинополе. Скрытое во время успехов предубеждение против Правительства Юга ныне открыто выражается в утверждении, будто помимо численного превосходства противника катастрофа произошла и от недоверия населения к правому правительству…

Сохраняя за Главнокомандующим положение вождя, носителя идеи возрождения России, необходимо вместо прежнего правительства создать здесь Национальный комитет на основах соглашения всех умеренных течений, а именно бывшей делегации, кадетов, торгово-промышленных и банковских кругов, от коих персонально могут попасть правые. Эсэры вероятно останутся в стороне. Ввиду обстановки приходится временно воздержаться от привлечения правых, как организации…

С момента потери территории диктатура становится невозможной. Она по необходимости заменяется свободным соглашением с общественностью. Конечно, будущий Комитет будет вероятно временной переходной формой объединения. Общий лозунг — борьба с большевизмом впредь до Учредительного Собрания. Труднее личные вопросы при составлении Комитета ввиду тяготения влево и непризнания власти Правительства Юга.

Бахметев из Вашингтона торопил «русских парижан»:

Я считаю, что с падением Крыма национальное движение вступает в новую фазу: центр тяжести окончательно переносится на процессы преодоления большевизма изнутри. Мы должны содействовать этим процессам и удалять препятствия. Хочу верить, что, несмотря на разногласия в прошлом, ныне возможно объединение всех демократических элементов. Считаю, что Париж должен взять инициативу и выставить национальную программу, не подчиняя ее судьбе отдельных групп и организаций.

Смысл этого текста ясен: «препятствием» являлся Врангель — точнее, стремление Главнокомандующего и его сторонников продолжать борьбу прежними методами.