Золото (ЛП)

увидишь вновь моего лица. Ты однажды смогла одурачить меня, но я точно

знаю, что ты за чудовище. И если кто-нибудь умер, я отыщу тебя, и ты

сильно пожалеешь, что я не дал сгореть тебе в этом пожаре.

Я уже горела. Каждое слово забирало воздух из моих легких и опаляло

сердце, выжигая на нем черное клеймо, от которого останется шрам на всю

жизнь.

– Я люблю тебя.

Я думала, что любить его будет достаточно. Что мы найдем способ

быть вместе. Но я так сильно-сильно ошибалась. Блейк даже не хотел больше

пытаться. Если хотел когда-либо вообще.

– Не надо.

Его голос мягкий, но взгляд жесткий.

– Ты же чувствовал это.

Мы разделяли эмоции друг друга, когда наши души были соединены.

Был момент до того, как я убила его и разорвала связь, когда мы оба

испытывали чувство любви. Я не придумала это.

– Я чувствовал много всего. Но это не делает их настоящими.

Он шагнул ближе, обхватывая меня руками. Не было никакой

нежности в том, как он держал меня. Он еще крепче прижал меня.

– Как ты вытащил меня из огня? – снова спросила я.

– Вот так. – Он склонил голову и поцеловал меня. Жестко.

Мы больше не были связаны, но я все равно могла ощущать его гнев. В

том, как его губы с такой силой сдавливали мои, что меня покачнуло. Когда

мой рот приоткрылся под его натиском, язык Блейка проник внутрь и

клянусь, я почувствовала ярость, смешанную с острым желанием, то

постоянное чувство, которое он не мог отрицать.

Этого было не достаточно, но я все равно потянулась, целуя его в ответ

с той же свирепостью. Единственный огонь, который я ощущала, горел

теперь только для Блейка. Мои руки были в его волосах, привлекая его

ближе. Он застонал в мой рот. Я прикрыла глаза из-за ярко-серебристого

света, появившегося вокруг нас.

Поцелуй так же внезапно закончился, как и начался, оставляя мои губы

холодными и в синяках. Прежде чем я смогла привыкнуть к свету,

последовала другая вспышка. Я ощущала пустоту в том месте, где только что

стоял Блейк. Он исчез.

Черный дым валил из разбитого окна, создавая скрывающую меня

ширму. Он жег нос и горло. Я зажала рот свитером.

Я повернулась в сторону улицы и побежала.

– 8 –

Солнце пробивается сквозь тучи, посылая лучи через щели в жалюзи

главной столовой паба. Свет окрашивает утро в золотое сияние, слишком

яркое для моего мрачного настроения. Полкружки молока не помогают

смягчить слишком крепкий кофе, но я все равно наливаю. Я начинаю

понимать увлечение этой страны чаем. По крайней мере, кофе лучше, чем

жидкие яйца и кусок заостренного камня, который они пытаются выдать за

печенье.

Я спала мало, пытаясь полночи разобраться, как Остин смог вернуться

и чтобы это могло значить, а другую половину – планируя побег в частности

в никуда. Все дело в том, что меня не будет поблизости, когда приедет Блейк.

Тень падает на мой кофе. Остин стоит, возвышаясь надо мной и

выглядя куда лучше чем, когда я оставила его на пляже. Волосы зачесаны в

некое подобие стильной прически, несмотря на не послушны пряди,

спадающие на глаза. На нем черные джинсы и облегающий кремовый свитер,

который, по-видимому, рассчитан на демонстрацию идеальных пропорций

худощавых мышц груди и плеч. Он берет стул у соседнего столика и

придвигает его к моему, садясь широко расставив ноги и положив локти на

спинку.

Он глядит на чемодан, стоящий на полу возле меня.

– Ты не должна уезжать из-за меня.

Его акцент мягче, чем я помню, хотя по-прежнему больше английский,

чем ирландский.

– Я вполне уверена, что должна.

Его карий взгляд встречается с моим, крапинки золота отражают лучи

утреннего света.

– Почему ты приехала сюда? Ко мне домой?

Я смотрю на свой кофе. Я не должна Остину никаких объяснений.

– Вот оно что. Ты не собираешься со мной разговаривать? – Остин

наклоняется ближе и понижает голос. – Не знаю, чего я ожидал, но точно не

этого.

Бандия во мне мгновенно просыпается, сама огонь и месть.

– Я найду способ причинить тебе боль.

Я хочу большего, чем просто сделать ему больно. Хочу уничтожить

его. Идет целая борьба, чтобы не дать огню прорваться на поверхность и не

подпалить свой завтрак.

Он вздыхает.

– Думаешь, что не причинила?

– Не достаточно или бы ты все еще был заперт в потустороннем мире,

где тебе и место.

Он не отвечает, за исключением того, что жестом указывает на месиво

в моей тарелке.

– Будешь есть?

– Я потеряла аппетит, – я пододвигаю тарелку к нему.

Он стаскивает с соседнего места вилку и вонзает ее, уминая жижу из

яиц так, что кроме как божественно не опишешь.

– Привлекательно.

– Правда?

Он подмигивает, но не поднимает головы от тарелки. Он не пытается

заговорить со мною до тех пор, пока не съедает последний кусочек яйца с

огромным ломтем печенья.

– В потустороннем мире ты не сможешь так позавтракать. Никаких

цыплят.

Любопытство взяло надо мной вверх.

– А что ты ешь?

Его губы искривляются в усмешке.

– Запретный плод.

Не знаю, почему я беспокоюсь. Я тянусь к чемодану.

– Было весело, но мне нужно на поезд.

Прожить жизнь, в которой нет войны между богами и Сынами

Киллиана. И, конечно же, которая не включает в себя бога, который вынудил

меня убить Блейка.

Он останавливает меня своим взглядом, его карие глаза становятся