Золото Партии

Идиолаг нах

Cruel Rasp:

Просто это осень

 «» Идиолаг нах

Он сидел и смотрел, как за окном не спеша бредет осень.

Впереди нее бежал ветер, расчищая ей дорогу, загоняя людей в теплые норы-квартиры, срывая с деревьев разноцветные листья и щедро бросая их осени под ноги, подобно драгоценному шитому золотом пурпурному бархатному покрывалу. А за осенью крался туман, заламывая в ложной мольбе свои призрачные бесформенные руки; туман жадно пожирал пространство, смывал краски, растворял и переваривал все, что не успело спрятаться от осени, прятал в себе растоптанные ей листья.

Тот, у окна, не заметил, что уже прошел дождь, хотя что-то в нем помнило влажный шепот мелкого осеннего дождя, похожий на шепот утоленной уже страсти, когда насытившиеся друг другом, но еще полные нежности любовники шепчут в темноте бессвязные бессмысленные ласковые милые глупости.

Глядя в окно, он вдруг понял, что уже настала ночь, глухая, холодная осенняя ночь, темная, как будто гигантская каракатица, спасаясь от осени, выпустила в небо густую струю своих чернил.

И когда окно лопнуло, как с едва слышным звуком лопается мыльный пузырь, он встал в его пустой прямоугольник. И взлетел – к звездам…

* * *

Звезды отражались в осенних лужах.

– Охуенный хэш,– доверительно ухмыльнулся барыга. – С пары точек просто улетаешь!

Я, недолго думая, полез в карман за деньгами. Хотелось убить завтрашний день, еще один скучный, сырой и промозглый осенний день…

23.02.02 12:46

Cruel Rasp

Портвейн:

А любви, бля

«» Идиолаг нах

Я бы пнул Вас нагою в жывот

Только в лом мне ногу паднять

Я любил Вас кагда-та... и вот

Я гатоф Вас сичас атпинать

Галава мая та что и прежде

Я придурок и дегенерат

Я стою пирид вами в надежде

Што ка мне вы вирнетесь назат

Вмести с вами мы пили кагда-та

И блевали в адин унетас

Вы не помните, но я пестадто

Нахуйарил тогда и на Вас

Вы не поняли нежнасти этай

И сказали са злобай - свенья!!!

Я сорвался на визг и фальцетам

Праизнёс - пасмари на сибя.....

...Вы ушли сколбасой в волосах

На колготках краснела маркофь

Я пажалуй ударю Вас в пах

За тот день и за нашу любофь.

23.02.02 07:38

Портвейн

Иван Фролов:

Первая листва

«» Идиолаг нах

«» ArkAshA

Фтыкать пристальна!!!

Николай Петрович или просто Коля, дернул старый застрявший шпингалет, отчего стекло в раме задребезжало, потом открыл второй, он подался значительно легче, и с грохотом распахнул тяжелую крашеную раму. В помещение ворвался свежий весенний ветер, а с ним – запах клейкой листвы тополей, мокрой земли и слабый бензиновый угар. Зверски чирикали воробьи, деля то ли самку, то ли первого глупого, не ко времени проснувшегося червяка, и Коля подмигнул им, зная, что им безразлично, и даже улыбнулся и мотнул от беспричинной радости головой. «Молодые!» – подумалось ему и он машинально пошарил в кармане в поисках вчерашнего печенья или хлебных крошек. Внизу курили водители, за решетчатой оградой, колотя по ней палкой, бежали возвращавшиеся из школы мальчишки с разноцветными ранцами и в куртках нараспашку. Коля достал «беломорину», размял ее, продул и, пошебуршив коробком спичек, закурил. Снега уже нигде не было видно, солнце пригревало не на шутку и Коля, шурясь от едкого табачного дыма, почесал шею под высоким воротником колючего свитера: «Потею как летом». Вдруг, абстрагировавшись от крика сбесившихся воробьев, Коля прислушался. Вокруг него царила непривычная тишина. Отчетливо капала вода из-под крана, тихо стрекотал электросчетчик. И он вдруг вспомнил, отчего он так радостен сегодня.

Он обернулся. И замер, пораженный. Он, привыкший к своему одиночеству и принимая его как признак неизбежно надвигающейся старости, давно уже не имел возможности вот так запросто наслаждаться обычными земными радостями. Нелюдимый и частенько угрюмый, он сторонился коллег и не заводил знакомств с людьми, далекими от его профессиональных сфер, да и они не жаловали мрачноватого молчаливого субъекта с напряженным взглядом. Откуда им было знать, что мрачен он по причине природной скромности и склонности к внимательному созерцанию, а помалкивает из-за легкого заикания. Колю это не угнетало. Он жалел разве что лишь об отсутствии внимания особ противоположного пола. И вот теперь… Внезапно в его жизни произошло нечто необыкновенное, чему он, со своим аналитического склада умом, не мог найти объяснения. Только билась где-то под сердцем тайная радость от того, что его уникальность, в которой он всегда был уверен, наконец-то подтверждена. Он – особенный. Иначе она не нашла бы его, не оказалась бы здесь и не ждала бы его теперь.