Золото Партии

Пока писали и стонали понарошку, было очень смешно. Мы хихикали, изгаляясь в придумывании самых немыслимых порносюжетов. Однако мы даже не предполагали, что все наши экзерсисы — просто чахлая унылая струйка по сравнению с тем могучим фонтаном больных фантазий, который вскоре затопил наши уши и мозги. Признаюсь честно, до сего момента я очень гордилась своей способностью держать эмоции и нервы в узде и стойко противостоять ежедневным атакам многочисленных долбоебов. Так вот, на этой работе я выдержала ровно две недели и со всей уверенностью могу сказать: для того, чтобы без потерь для психического здоровья трудиться на ниве телефонного секса, нужно обладать просто первобытной нервной системой. Иначе кранты.

Самые обыкновенные, незатейливые дрочеры — это еще полбеды. Расскажешь ему красочно, как ты сосешь и танцуешь языком на хую, постонешь-повосхищаешься, и все. Они безобидны, как мотыльки. Просто хуй стоит и жить мешает в данный момент. Зато остальные…

За эти две недели меня столько раз послали на хуй, что в конце концов я уже перестала вздрагивать и бессильно скрежетать зубами от невозможности послать в ответ. Я научилась изображать удовольствие от процесса следования на хуй. Меня ебали бейсбольной битой, разнообразными корнеплодами и множеством бутылок — я стонала, кричала и просила «еще!». Мне кончали в рот, на лицо, на голову, в ухо и в мой засоплянный носовой платок. Наблюдали в замочную скважину, как я трахаюсь с братом и его приятелем. Впрочем, я тоже не оставалась в долгу. Я регулярно проникала в ректальное пространство гоможоп страпонами, баклажанами, ножкой от стула, вантузом, гинекологическим зеркалом и просто кулаком. Если было мало, ебала ногой в кроссовке 45 размера. Одного особо изощренного мазохиста-раба я сожгла на костре, а он наяривал свой свисток, пока я описывала, как в огне лопается его кожа, как смердит его горелая плоть и с каким восторгом улюлюкает толпа…

…Моя блядская карьера оборвалась после ночной смены, пришедшейся на субботу. Уже к полуночи я осатанела. Я отсасывала со скоростью и мощью вакуумного молокоотсоса, пьяные посылы на хуй следовали один за другим без перерыва, а многочисленная гомосятина, казалось, решила свить гнездо у меня в мозгу. В четыре утра я полчаса выслушивала трагическую историю грехопадения Бэллы, которая еще полгода назад была Геннадием. Геннадия выкрали масоны, тайно вывезли в Монако, где и превратили в Бэллу посредством затейливой готической жопоебли в подземелье замка. Хотя, если честно, печальная повесть Бэллы стала для меня передышкой, так как я все больше молчала, только иногда печально вздыхала и жалостливо цокала языком.

Апофеоз наступил в 7 утра воскресенья, когда мне один за другим позвонили два копрофила. Первому я долго пукала под нос, а потом начала какать, красочно описывая свою толстенькую коричневую колбаску. Мудак изъявил желание полизать ее, как хуй. Только я чуть пришла в себя, сделала глоток чаю, как позвонила вторая такая же сволочь. Этот катях сосать не хотел. Он хотел его сожрать. Я десять минут, потея, рассказывала мрази, как какашка падает ему в рот (почему-то ему хотелось черную, пришлось признаться, что накануне я откушала чернослива), как он ее тщательно разжевывает, наслаждаясь вкусом и ароматом. А он при этом пыхтел у меня в наушниках и неистово дрочил.

Я еле дотянула до конца смены. Мне очень хотелось в душ и почистить зубы. Вокруг почти осязаемо витал запах говна. В 8 утра, сняв гарнитуру, я поняла — лучше подрабатывать мытьем подъездов. По крайней мере, вряд ли встретишь пидора с вантузом в жопе, да и на хуй не пошлют, скорее спасибо скажут.

Да, и еще одно: теперь я очень подозрительно приглядываюсь к мужчинам, с загадочным видом шепчущим что-то в мобильный телефон, держа при этом другую руку в кармане брюк.

28.05.09 19:03

Mamalukabubu

Липа:

История любви

«Второй так второй. Заслужено.» Умрищев

«Мозгоебство - наше фсе! Отлично!» Иван Костров

«Супер зрительских симпатий»

(фантастическая повесть о странностях любви)

ЧАСТЬ 1

— Сигареткой не угостите? — маленький толстый плешивый человечек заискивающе заглядывал в глаза.

— Пошел вон! — ласково ответил Миша и отвернулся к окну. За грязным замызганным стеклом, украшенным ржавой решеткой в виде лучей восходящего солнца, не было ничего интересного. Дежурство только началось, и предстоящая двенадцатичасовая казенная скука не вызывала ничего кроме раздражения.

— А может, позволите окурочек докурить? — продолжал канючить толстяк.

Лысина с нежно-розовой кожицей и мягким пушком на затылке, по-детски наивные глазки вызвали ненужную жалость и Миша, неожиданно для себя, протянул ему недокуренную сигарету.

Жадно затянувшись, тот с наслаждением выпустил струю дыма и задумчиво сказал:

— А вы знаете, я ведь почти Нобелевский лауреат. Да-с, очень успешно в науке продвигался. На «нобелевку» тянул… Вот только любовь проклятая сгубила… Через нее, можно сказать, и оказался в таком бедственном положении. Хотите, расскажу?