Золото Партии

Она ушла наверх, забрав с собой рис, мясо и двадцать пять кило собачей еды.

Я перевернул его на бок. Выдернул из под него обосранную простынь, хотя трудно это назвать простынью. Так, старая накидка на убогий диван. Приподнял его в сидячее положение. Сходил в ванную комнату. Намочил горячей водой полотенце. Обтерев его, снова уложил в его привычное, горизонтальное положение. Он улыбнулся, вздохнул и умер.

Звонил «найн-элэвэн». Приехали. Рассказал-показал. Прошли ко мне. Собака рявкнула на них, но успокоилась после моего «шшш». Подписал бумагу. Они ушли. Забил в папье зелье.

Докурив, спустился к нему. Копы оставили мне его ключи. Они и так всегда у меня были. Искал что-нибудь на память о нем. Нашел лишь ДВД-диск «Бонни и Клайд» на корейском… Завернул еще. Курил. Усмешка непонятно чему на губах, отражается и плачет из зеркала. Еще, еще, и еще. Курю.

Собака спит возле левой стороны кровати. Женщина стоит раком посреди комнаты в ванной, большой и чугуной, старой и с красными ногами. Бреет и моет свое красное влагалище. Бреет и моет. Моет и бреет. Я приподнимаюсь на ногах, но тут же падаю назад. Смотрю в потолок — там в отражении Клайд целует Бонни.

Назвал Бонни. Обеих. И похуй, что художницу зовут Нимфа. Мне так легче. Мне так сподручнее.

Рисует меня обнаженным. Стоя на холодном полу, возбуждаюсь. Она кричит и рвет свое творение. На мое возбуждение не хватает красок. Ломаю по кускам творение неизвестного «Луи», под обшивкой стула обнаруженного. Может и «антик», которого по аллеям собираю день ото дня.

Пламени печи похуй. Она буржуазно-молчалива, чванно глотает куски мебели. Мне как всегда — тепло, и доброта огня. Курю и засыпаю на полу около нее, положив руку на ее белое колено.

Ей не хочется сношаться. Я не настойчив. Я вижу в ней никому не нужную блядь. Трафарет бывших тарифов…

Просыпаюсь от яркого света. Он уходит далеко по длинному коридору. Напоминает смерть, которую я вижу на своей работе-подработке каждый день. Встаю и иду к нему, лишь повернувшись посмотреть. Она спит. Художница «ню».

Путь далек и тих. В ушах звенит от этой тишины. Я вдруг поскальзываюсь и падаю, чувствуя боль в правом виске.

Я жив. Значит не сегодня, не сейчас…

Собака лижет небритую щеку:

— Мон амур! Afffff. Мне в туалет надо!

Выходим. Здесь сыро от подступающей осени. И дождь хлещет по нам, по нашим телам. Просто дождь, который говорит, что мы живы.

Живы.

10.09.10 00:41

НеКТо

Гайтан:

У семейного очага

«за отличное знание матчасти» Бурят

«гайтан абратна сжог. вот взял и сжог, мерзавец!!!!» Хедин

«Супер зрительских симпатий»

Как хороша в руке сковорода —

Вот так бы, с разворота, по ебалу

Ей припечатать гада без суда,

Чтоб не ходил с получкой где попало!

Дам зуб — козлина с вешалкой какой

Сейчас мой новый лифчик пропивает.

Уж шарится подлючею рукой

Меж шмарьих ног… Паскудина кривая!

Вот, сколько щас проездит на такси?

А я, что блядь шальная, на маршрутке

Из года в год: с работы — в магазин,

Да у плиты, как чёрт с лопатой, сутки!

Алкот! Баран! Проёбанная жизнь!

Куда песда моя в цвету смотрела?

Меня ж ебли такие, что держись!..

А я себе весёлого хотела…

Ну, хули, Мать Тереза, получай

Свой пуд говна (чума, за что боролась?)

У ведьмы ж ворожила на свечах,

С молитвою паля лобковый волос…

Уж пиздили его мои братья,

Аж на иконе с поцелуем клялся!

А толку что? Свекровь ему судья…

Падонок. Ирод. Человекоклякса.

Детишки тоже — копия отец.

Старшой намедни в «секс по телефону»

Разбил на восемь с лишним тыщ сердец…

Порода сексуального урону!

Второй — тот прячет под матрас журнал

С дрочибельным, до ахуя, контентом.

Чего с них взять? Папаша — маргинал,

Который нынче рвёт подмётки с кем-то!

Такой вот у комедии финал —

С пропискою на камбузе Джульетта…

Эх, знали б, как я трахаюсь в анал,

Рокфеллеры, цари да президенты!..

* * *

Но — чу! Ужель замок грызут ключи?

Какое счастье! Припозднился, милый?

Мне что, три раза греть тебе харчи?!

Добытчик мой… Куда полез?… Мудило…

17.08.10 22:43

Гайтан

Петро Залупа:

Один день

«Супер зрительских симпатий»

Утро. Москва. Квартира.

Свет через шторы. Тихо.

Справа по койке — Ира,

Слева по койке — Миха.

Я посредине. Лена.

Храм сотворенья мира.

Боги пизды и члена.

Утро. Москва. Квартира…

Полдень. Москва. Пивная.

В кружках прохлада с пеной.

Дым. Голова дурная.

Ира сосется с Леной.

Хмель-змей ползет по венам.

Водки хочу, вина я!

Миха жрёт мясо с хреном.

Полдень. Москва. Пивная…

Вечер. Москва. Горбушка.

Душно. Концерт «Алисы».

Ира с её подружкой

Леной — две пьяных крысы.

Прыгают на танцполе.

Хуйли, им делать неча!

Сколько Диез, Бемолей!

Moscow, Gorbushka, Vecher…

Полночь, Москва. Рублёво.

Мы голышом на пляже.

Михе и мне хуёво,

Девочкам хуже даже.

В воду сблевали дружно —

Корм рыбакам для клёва.

На хуй все это нужно?..

Полночь, Москва, Рублево…

Ночь. Где-то рядом с МКАДом.

Тени на стенах пляшут.

Лена ебётся задом,

Ира пиздою пашет.

Жаркими жжём телами,

Стонем животным стадом.

Звёзд миллиард над нами.

Ночь. Где-то рядом с МКАДом…

Утро. Москва. Квартира.

Солнце сквозь шторы. Тихо.

Справа по койке — Миха,

Слева по койке — Ира.

Я между ними. Лена.