Золото Партии

муз. С Слонимского сл. В.С. Высоцкого /

Ты давно стал таким? Таким, как сейчас? Ты всегда был таким сильным и уверенным в себе? Или тебе помогли? Вспомни себя…

Я иногда вспоминаю, как и почему я стал тем, кто я. А ведь когда-то был наивным, даже радовался купленному мороженому или соку — ведь покупалось не с будуна, а как праздник! Бля, вот было время — не было мудаков вокруг, всё было ясно и понятно, как в кино про Чапаева. Этих пиздить, эти наши! Всё было просто и легко…

Когда же ты стал слабее, чем тогда, в детстве? Когда ты стал бояться своих чувств? Что, не любишь вспоминать про это? А может, боишься воспоминаний, потому что стал слишком сентиментальным по пьянке — ведь иначе ты ничего не вспоминаешь? Больно вспомнить? Иногда слёзы наворачиваются — с тобой тогда обошлись слишком жестоко или наоборот, тогда было намного лучше? А? Да и сейчас часто кидают, наёбывают, врут в лицо, пиздят за твой спиной? Поэтому решил быть таким же, чтобы легче жилось? Придавить в себе «ненужные», на взгляд быдла, качества?

Конечно, пришлось быть таким как все — иначе не выжить, скажешь ты. Это понятно, только задумайся — сколько в тебе осталось от тебя? Ты живешь, как тебя приспособили и не оставляешь времени для себя — всегда что-то нужно делать, куда-то бежать. Куда исчезла твоя искренность, доброта, вера в людей? Или ты никому не хочешь показаться «слабым»? Хуйня, скажу я тебе! Быть добрым и искренним человеком, верным и честным другом, и не бояться это всем показывать — вот для этого действительно нужна сила характера! А отпиздить втроем пьяного мужика — это удел недоносков, которые потом напишут об этом на пол-интернета, с трудом набирая русские слова в ворде, пытаясь заслужить «ситивое увоженийе настоясчих падонкафф!». А потом по очереди выебали в ноль пьяную девку, которая даже не проснулась и не поняла, что это там тычецо вялым отростком в бедро? Хули, зато есть о чём рассказывать…

Так не ссцы — верни себе те качества, которые в тебе старательно и упорно пытаются задавить всякие мудаки и сачки! Они боятся, что ты станешь сильным, независимым и выделишься из их серой массы. Есть люди, которые будут тебя уважать и в любой ситуации скажут кому угодно: «Это мой друг, идите все нахуй!». Обернись назад, вспомни себя…

05.07.03 09:07

Мустанг

2004 год.

Фодас:

Дорога. Начало

Подпрыгивая на ухабах и проваливаясь в ямы, потрёпанный, израненный грузовик медленно полз по дороге. Точнее по тому, что эти русские называют дорогой, у них наверное совсем нет настоящих дорог. В грузовике сидели несколько пехотинцев, все рядовые. Простые немецкие ребята, кто от станка, кто с поля призванные на фронт. Им вовсе не хотелось воевать, и больше всего в жизни они хотели выжить и вернуться домой. Они отстали от своей мотострелковой бригады позавчера ночью, заблудились и сейчас, пытаясь её догнать, ехали почти наугад. Вокруг стоял дремучий лес.

— Ёбаная дорога-недорога, ну почему же так медленно ползём?

— Не пиздел бы ты, Йохан, хули зря воздух сотрясать? Лучше по сторонам смотри — тут партизан полно.

В кузове болтались ящики с боеприпасами, стреляные гильзы, окурки, всякий старый шоферской хлам, было грязно и неудобно. Об ящики были отбиты уже все бока. Двигались медленно, воровато. Мысль о невидимых партизанах острой иглой страха сидела в сердце. Солдаты были напряжены, как взведённые затворы шмайсеров.

— Йохан, у тебя родители живы ещё?

— Мать под Кёльном живёт. А отец нас бросил, когда мне девять лет было. А что?

— Да просто так спросил. Ты вроде совсем молодой ещё, значит и родители должны быть молодые. А девушка есть у тебя?

— Есть. Точнее была. Точнее не знаю, что-то не пишет давно. Не знаю. Волновался раньше, теперь перестал. Хули толку? Правда?

— Правда, Йохан, правда… Э-эх…

А вокруг стояло настоящее Лето. Воздух был настоян на травах и хвое. Деловито сновали пчёлы. Солнце стояло в зените, и было немного жарко. Иногда тянуло прохладой из леса. Природа заставляла забыть о войне на миг, ей людские войны вовсе безразличны. Мотор мерно урчал и навевал сон, но мысль о партизанах этот сон мгновенно прогоняла. Ёбаные партизаны… Ёбаная война… Ёбаный страх…

— Йохан, ты как думаешь, мы выберемся отсюда? Домой вернёмся?

— Не знаю…

— А ты кем дома был?

— Слесарем. На заводе небольшом работал, прессы чинил. А ты?

— А я киномехаником. Вот это работа! В фильмах все бабы красивые такие! И в кино бабу…

— Да заткнись ты про баб!

— А-а-а, понял. Ну не грусти, Йохан, в крайнем случае — найдёшь другую.

Из кабины послышались звуки губной гармошки. Кто-то играл сначала «Августина» потом затянул что-то импровизированное, тоскливое. По кабине постучали с призывом заткнуться. Гармошка заткнулась. Теперь опять слышен был лишь двигатель, да иногда где-то очень далеко слышны были залпы похожие на рык дивизионных гаубиц. Ещё лес шуршал чем-то невидимым, но не понять что это — то ли ветер в деревьях, то ли птицы в придорожных кустах, то ли партизаны. Ёбаные партизаны…

А в это время дальше по дороге…