Золото Плевны

— Спасибо, Иван Матвеевич. — Прохор осенил себя крестом. — Только правильно будет вашей матушке вернуть. Вещица дорогая, фамильная, должна в семье остаться.

Тут я понял, почему матушка доверила ему, а не мне. Давно проспорил бы или в карты поставил. Всё теряет ценность, если завтра убьют молодым. Даже фамильные графские перстни. Заметив, что старый солдат стал задыхаться, предложил, как бы между прочим:

— Присядем, револьвер почистить нужно, вон и камни удобные.

На удивление, оружие турецкого офицера содержалось в полном порядке. Его Смит–Вессон украшен костяными щёчками с изображением полумесяца. У меня же были простые чёрные деревянные с насечкой. Это что ж, британцы специально для турок–мусульман оружие изготавливают?! Ну, эти за пару фунтов, мать родную продадут. Пока я драил револьверный ствол, Прохор полировал турецкую шашку.

— Богатая сабля, важного офицера вы, батюшка, зарубили. — Прохор даже заикал от восхищения и от охватившего волнения. — Всем на зависть!

— Не думаю. Чего важному в первых рядах делать, хотя, захватив русскую батарею, слава в армии обеспечена. Славу и уважение за деньги не купишь. Только это, старик, не сабля, а шашка, видишь — гарды нет.

— Так, пальцы без защиты. — Старик хмыкнул, вертя оружие.

— Зато, направление удара можно в любую сторону менять.

— Узор, то какой, погляди, золотом отделана.

Действительно, внимательно рассмотрев, я, по–настоящему оценил свой трофей. Золото по серебру, серебром по золоту. Искусная мусульманская инкрустация. Такой и воевать жалко. Генеральская шашка!

Прохор словно услышал мои мысли. Заохал, засопел, заважничал:

— Теперь, Иван Матвеевич, придётся шибче в генеральское достоинство входить. На зависть всем! А какой жених будет! Первый в округе. Да о такой партии князья мечтают, желая своих дочек пристроить.

— Жених, — хмыкнул я, — «Князья»! Разве, что грузинские. Скажешь тоже Прохор! Да мне бы Анну на сабле получить! Пора уже кресты носить.

— «Клюкву»* то? Тоже мне крест, ее в армии почитай все офицеры носят. Вам, Иван Матвеевич, за подвиги ваши Георгия пожалуют, помяните мое слово. О то крест, так крест! — Старик вытаращил глаза и развел руки, показывая какой крест. Выходило больше, чем на грудь. Я вздохнул:

— Лишь бы не на могилу. Не посмертно.

— Типун тебе на язык, барин! — загорячился Прохор и сплюнул три раза через правое плечо. — Слышала бы матушка!

Дальше была встреча со своими канонирами, марш батареи к штабной палатке, доклад генералу. Командир улыбался и промаргивал стариковскую слезу. Троекратное «ура», объятья штабных и друзей. И наконец, беседа с генералом под коньяк, в приватной беседе, без посторонних глаз и ушей адъютантов. Красноречие куда–то подевалось, не мог двух слов грамотно связать, робел, но потом, видя одобрение в чужих глазах слова потекли сами собой. В неформальной обстановке, доложил генералу свою задумку: вместе с пластунами сделать ночную вылазку на позицию батареи. Лично оценить, так сказать.

— Не горячитесь ли вы, Иван Матвеевич, может, стоит отдохнуть? — Генерал медленно постучал тонким карандашом по трофейной карте.

— Нельзя терять времени Сименон Апполинарьевич! — бодро начал я, — орудия завтра утащат, если уже не озаботились. Придется тогда, сразу сюда возвращаться ни с чем. А хочется ответить! Аж зубы сводит! — Коньяк меня горячил.

— Характер, у Вас, как у покойного батюшки, храни Господь его душу, знавал, я, его, тоже огонь и пламень был! Дружили мы юнкерами!

— Дозволяете рискнуть?

— Не дозволяю, а приказываю! — Сверкнул глазами командир. — В нашем положении, славная сатисфакция отходу в горы, будет. Сорвёте подготовку турок к штурму, честь вам и хвала. Несколько дней нам продержаться нужно. Генерал Драгомилов на выручку идёт. Ступайте, голубчик. Готовьтесь. Военная история пишется генералами, а исполняется поручиками. Получится — вся слава мудрому генералу, нет — какой — то поручик оплошал.

Вернулся к своим, построил, рассказал задумку, кликнул охотников. Откликнулись все. Даже не ожидал такого. Почувствовал в этот момент единение. Растрогался, но недолго ходил вдоль шеренги.

Отобрал из охотников три десятка, объяснил задачу, договорились о сигналах. Взводный фейерверкер разбил команду на десятки. Десяток на орудие. Маловато, но нам только замки поставить и выстрелить один–два раза, а дальше как Бог даст.

Когда голубиным крылом сумерки стали размывать детали, скрытно тремя группами, стали спускаться к подножью горы. Пластуны уже лежали у знакомого валуна, негромко перешептываясь о своем.

Николай поведал, что казаки собирались делать. План прост оказался.

— Своих убитых турки забрали и похоронили, русских хоронить будут завтра, а ночью, как у них водиться, наведаются мародёры.

Вот на них и решили поохотиться казаки. У каждого свои трофеи. Казак снова посмеивался в усы. Только на сей раз недобро. Я рассказал им свой план.

— Что, если турок забрал ваш огневой припас? — Казак хитро прищурился.

— Солдат верну назад.

— Расскажи, где он должен быть.

— Я с вами пойду, сам всё осмотрю и решение приму.