Золото Плевны

Веер — это значит, крайнее орудие ставит два деления, среднее два с половиной, следующие три. Шрапнельная граната взрывается в воздухе, осыпая противника сотнями винтовочных пуль.

— Батарея, пли!

— Замки снять и к своим. Аллюр три креста. Поспешай, братцы.

У противника, огни, стоны крики. Хорошо слышатся в ночи. Прости, Господи — поторопился! Можно было ещё разок врезать. Теперь остаток жизни жалеть буду. Об атаке на батарею, турки пока не помышляли. Слишком заняты собой.

Верный Прохор опять рядом, в руках вертит белою папаху.

— Нашёл, батюшка, нашёл! — голос старика ликовал.

— Схорони пока за пазухой, пластуны за белую заругают, — не оценил я его радости. Не очень то хотелось ссориться с казаками.

— Та где, эти пластуны. Небось возле турка ползают, пойдём Иван Матвеевич, одни мы тут остались.

И тут на правом фланге залп из ручных картечниц. Страшно представить, что там у турок твориться, сейчас бы конных казачков, до Плевны рубили бы нехристей.

— Вот и пластуны отметились, пошли, старый солдат, подождём их возле нашего камня.

— Простите нас ребятушки, — перекрестился Прохор, опуская голову и не глядя по сторонам на темные холмики, павших сегодня товарищей. Назад мы возвращались в полном молчание.

Когда опустились на остывшие валуны камней, почувствовал, как я устал. Колени подрагивали, ветер студил пот на спине и боках.

— Знаешь, Прохор, — я достал портсигар и долго раскуривал папироску, пряча огонек в кулаке, — это, наверное, самый длинный день в моей жизни.

— Нет, Иван Матвеевич, не суди так. Вот выживем, женим тебя, тогда узнаешь про самый долгий день в жизни.

Два дня противник приходил в себя, менял части на свежие, а мы долбили скалы и строили укрепления, использую естественный рельеф.

Начиналась оборона перевала Шипки.

_____________________________________________________________________________________________________

*сатисфакция — удовлетворение за оскорбление чести и достоинства, осуществляемое в виде поединка, дуэли

* молодые раины — пирамидальные тополя

*репей — имеют колючие или цепляющиеся соплодия

*«клюква» — самый распостранный боевой крест в армии. Анна четвертой степени, предназначалась для награждения только за боевые заслуги (самый младший офицерский орден). Крест на эфесе холодного оружия и темляк из Орденской ленты («Клюква»)

* морковали — обсуждали

*кавун — в данном случае размер арбуза

* шрапнель — вид артиллерийского снаряда, предназначенный для поражения живой силы противника, как правило начинен пулями.

*плавни — длительно затапливаемые поймы рек и озёр, и дельты, покрытые зарослями кустарника, тростника, рогоза или осоки

* хвилины — минуты

Глава 3. Конвой

Сильный порыв ветра прогнул брезент и из дырки от пули отчаянно засквозило. Маленький дьяволенок стихии хозяином ворвался в офицерскую палатку, и тонко и протяжно засвистел в ухо, не особо стараясь выводить мотив. Потом шевельнул шерсть папахи, скользнул по щеке, лизнул по губам холодом и затих в ногах. Зябко поежился. Пристукнул сапогом, отпугивая чертенка и дальше продолжил бритье.

С тех пор, как турки перекрыли перевал, оставив попытки штурма и, решив взять нас осадой, к голоду прибавилась новая напасть — холод. У нас не хватало сил пробить осаду, у турок, чтоб уничтожить нас. Три штурма, кроме больших потерь, не принесли результата. Война в горах совсем другая, здесь громадное численное преимущество не приносит результата. Три раза завалив трупами немногочисленные возможные пути, противник откатывался, хотя и нам эти штурмы дорого стоили. Все ждали исхода, противник — сдачи, мы — не боевых потерь. Время работало против нас.

Снег засыпал единственный перевал, по которому мы могли получить помощь и провиант. Голод скоро вместе с холодом начнёт уменьшать и так не великие силы русского корпуса.

Новый порыв ветра засвистел в дырку. Звук раздражал. Снова вестовому делать новую заплату.

Только вспомнил о нем, как рядом раздался протяжный кашель Прохора.

— Вот, холера! Прицепилась! И не отвяжится, пока не слягу. Так кухню и не увижу. А похлебать горяченького то хочется! Или, например, кашки поесть. Чтоб разваренная была и без мяса. Не надо нам мяса. Мы и постной кашке рады будем.

— Что там, Прохор? — встревоженно спросил я, не выдержав, сетований, старик как займется, потом не остановишь.

— Иван Матвеевич! Гости к вам. — Старик зашелся в новом приступе. Я покачал головой. Прохор за последние дни сильно сдал, высыхая на глазах. Я и сам сделал новые дырки в ремнях, постоянно чувствуя голод, и тревожно ждал момента, когда меня свалит с ног простудная болезнь.