Золото Плевны

Устроившись за камнями, почувствовал, как замёрз. Когда спускался, казалось, ветер продувает со всех сторон. Здесь тоже дуло. И хоть камни защищали, очень скоро у меня зуб на зуб не попадал. Шинелька, хоть не овчинный тулуп, но и она осталась наверху. Несколько камней упало на дорогу. Следующая двойка начала спуск.

— Григорий, холодновато. Не правда ли?

Он посмотрел на меня как на неразумного капризного ребёнка.

— А может и показалось мне, — согласился я, отводя глаза.

Младший братишка, писал. Когда в своей кругосветке, стояли три месяца в Японии — укрывались от тайфунов, он знакомился с самураями. Что — то вроде нас, родовитое служилое сословие. Там им и в голову не приходит признать, что они голодны или мёрзнут. Ну, да это в Японии. Хотел бы я на этих самураев посмотреть здесь, когда третий месяц трясёмся и голодаем. Больше не о чём думать не хочется, только о тарелке горячего супа.

Внезапно на дороге появились два конных всадника, за ними ехал крытый возок, ещё небольшая карета, и замыкали кавалькаду два всадника. Рядом с кучерами сидели по вооружённому гайдуку. Итак: на виду четыре конных гвардейца с карабинами, пиками, саблями. Ещё двое вооружённых на возках и не ясно сколько внутри.

У меня шесть пуль в револьвере и шашка. У Грица шашка и чего–то достаёт из заплечной торбы.

Ручная картечница! Так первый возок мы остановим, и дорога будет заблокирована. Второй, здесь не развернётся. Если казачки успеют спуститься, расклад почти равный. Ехавшим придётся нас убить, нам же нельзя никого упустить. Холод куда — то делся, Смит–Вессон из кобуры. Гриц, показывает, что он первый. Киваю, соглашаясь. Со стороны кавалькады раздались крики. Канвой сдёргивал карабины с плеч. Заметили казаков на верёвках. Двое передних, опустив пики, направились к нашей куче камней. Грамотно действуют. Слаженно.

Гриц выскочил на середину дороги. Опустившись на колено выстрелил из картечницы. Дым окутал дорогу, закрывая от нас результат. Ветер дул нам в спину. Дым, не торопясь отступал, поднимаясь вдоль скалы. Он красиво завивался в круг, но тут стало не до любований. Левого всадника не было видно — снесло в обрыв. Правый вместе с лошадью лежал под скалой Лошади первого возка, умирали вместе с возничим и гайдуком. Удачно.

Я побежал вперёд, стреляя в левого заднего всадника. Попал. Правый, хлестнув плетью коня, опустив пику, скакал на меня. Пустой револьвер в кобуру, шашку вон. Занимаю позицию возле скалы. У противника не будет манёвра в эту сторону. Пика зажата очень жёстко. Сбить в сторону не получиться.

Страшно, поручик? Ладонь вспотела. Пять метров, до кончика пики.

Метр!

Шашку вперёд и вверх. Одна треть изогнутой стали, скользит по внешней стороне пики, прыгаю вперёд влево, срезаю пальцы супостата, удерживающие пику. Нарываюсь грудью на его ногу. Вместо того чтоб подрезать заднюю ногу лошади, лечу в сторону пропасти, чудом или ангелом–хранителем, удерживаюсь на дороге. Но дух басурманин, из меня выбил. Не в силах двигаться, медленно заваливаюсь на спину. Турок, тоже в седле не удержался. Лошадь, всё–таки слегка подалась влево и протащила всадника ногой по скале. Резко остановилась перед нашей засадной грудой, сбросив обезноженного всадника, прямиком спиной на валуны. Гриц, только облегчил его страдания.

Он поймал повод и успокаивая лошадь легко похлопывал её по шее.

— Ещё двое, — пытаясь восстановить дыхание, хрипел я. Поднялся, сперва на одно колено, на четвереньках доковылял до шашки.

Слава Богу, лопнул темляк, а то отрезал бы себе чего–нибудь, пока кувыркался. Папаху тоже подобрал, водрузил, на почему–то вспотевшую голову. Она тут же слетела, а по скале зазвенела пуля. Откатился за первый возок.

Да, что ж, этот головной убор ни как у меня не желает держаться там, где ему положено.

Как не странно, но последний манёвр, вернул мне дыхание.

Раздалось несколько винтовочных выстрелов, затем, после револьверного, стрельба закончилась. Возле второго возка топтался возница с саблей. Пластуны болтались около пяти метров от дороги. Хоть, у Николая блестел металлом револьвер, я поспешил к вооружённому турку. Тот решительности не проявлял, но саблю не бросал. Однако когда между нами оставалось метров пять, с криком бросился на меня, высоко подняв руку.

Тот ещё мастер. Легко отбив, вернее направив этот удар по безопасной для меня линии, разрубил ему кадык.

Григорий привязывал лошадь к первому возку, когда дверка открылась, и оттуда высунулся обнажённый кривой клинок. Затем появился упитанный господин почтенного возраста. Чёрный мундир с серебряными эполетами и широкий серебряный лампас. Красная феска. Важный чин, похоже, попался.

Гриц пошёл на него медведем.

— Ни вбивай, в полон визьмём, — крикнул спустившийся Николай. Казак быстро отвязал веревку и уже шагал к нам скорым шагом. Он молниеносно оценил обстановку.