Золото сечи [СИ]

Выпив, он взял с доски кусочек сыра, отправил его в рот и стал жевать.

Взяв приготовленную сумку с продуктами, дьячок вышел через центральный вход и прикрыл двери. Боковым зрением он заметил, как кто-то мелькнул за деревьями справа. Не подавая вида, Данилка прошёл по дорожке и словно растворился в темноте. Идти домой он теперь не торопился, теперь его одолевало любопытство.

— Казаки гуторят… — жуя, сказал поп, — Запорожцы наших убили. И богатства при них много было — полные подводы золота в бочонках. Из-за него и убили. А куда ушли — не известно. В ночь-то не будешь их искать!

— Так и было, — подтвердил мельник. — Мне младшой Лобан рассказал. Он же Василия нашёл. Говорит, как стали покойников сносить до кучи, тут Васька в себя и пришёл… Совсем на короткое время. Только успел это сказать, и сразу почил.

— Так бывает, — кивнул священник. — Люди часто облегчение чувствуют перед тем, как к Господу отойти.

Посидев ещё с четверть часа, кумовья решили расходиться по домам.

— Ехать пора, — сказал, поднимаясь из-за стола, мельник. — Мне ещё мышей потравить нужно. Что-то много их этим летом, зерно портят не меньше, чем осенью.

Священник взял со стола свечу в стакане с рисом, остальные задул.

Немного пошатываясь, оба "бугра" поднялись по каменным ступенькам, и вышли на улицу через боковую дверь церкви, которую поп тут же замкнул. Запряжённая в телегу рыжая лошадь фыркнула, учуяв хозяина.

— Вези домой! — приказал ей мельник, тяжело завалившись в подводу.

Лошадь неторопливо пошла вперёд.

— Бывай, кум! — попрощался поп.

— Бывай! — сонно ответил мельник.

Священник зашёл через центральный вход в церковь. Лампады освещали лишь маленькие островки большого помещения, но проникавший сквозь окна лунный свет позволял видеть настолько, чтобы убедиться, что всё в порядке. Да иначе и быть не могло — из местных казаков с плохими помыслами в церковь никто не полезет, хоть настежь дверь оставляй, а чужаки здесь не ходят.

— Данилка, ты ушёл? — спросил он на всякий случай, чтобы не запереть на ночь мальца в храме.

Эхо гулко отдалось в высоких сводах. Никто не ответил. Священник развернулся и направился к выходу. Неожиданно в проёме главных ворот храма возникли две фигуры, несущие что-то тяжёлое и длинное.

— Здравствуйте, святой отец! — поприветствовал идущий впереди (это был Игнат Сирко).

— Я не святой! Я всего лишь священник. Отцом Арсением называйте.

Нежданные гости подошли, сняли с плеч сделанные из бурки на оглоблях носилки, в которых лежал раненый. Неестественно жёлтый цвет его лица был заметен даже при слабом освещении.

— Здравствуйте, батюшка! — поприветствовал второй (это был Болячий).

— Здравствуйте, путники! Кто вы? Что ищите здесь ночью?

— Помощь нам нужна, — сказал тот, что здоровался первым. — Татары товарища нашего ранили. С божьей помощью нам уйти от них удалось.

— Я лечу душу, а не тело. — ответил отец Арсений. — Товарищу вашему лекарства нужны. Видели, сейчас от храма подвода отъехала?

"Ждали, пока один останусь, — догадался он. — Наверняка не все зашли, кто-то с конями остался".

— Видели, — признался Игнат.

— Вот и скачите за ней! Вы ведь на конях? В той телеге мельник, он рядом с мельницей живёт, вы её издаля увидите. Объясните ему, что к чему, скажете, что я прислал. У него и лекарства есть, и материал для перевязки.

— Мы заплатить можем, — сказал Болячий. — Гроши есть.

— С мельником сами договаривайтесь, а мне от вас ничего не надо.

Кладите раненого на солею[23], я ему святой водой рану обмою. Только мне помочь нужно будет — свечи подержать. Есть с вами ещё кто, чтоб за мельником послать, пока он спать не лёг? А то не добудитесь потом его.

Запорожцы переглянулись.

— Сейчас отправим, — сказал Сирко.

Они уложили Неваляху в указанное священником место, и Игнат вышел на улицу.

Перебейнос и Кацупей догнали мельника у самого дома.

— Пойдёмте на мельницу, сейчас я всё приготовлю, — сказал мельник, выслушав гостей.

Сон его как рукой сняло. "Сами нашлись", — понял он.

Привязав коней к металлическим кольцам на бревенчатой стене мельницы, гости прошли за хозяином внутрь. На второй ярус вела крутая узкая лестница, такая же белёсая от въевшейся в дерево мучной пыли, как и всё остальное вокруг.

— Поднимайтесь, я сейчас! — сказал мельник.

Казаки поднялись наверх. Здесь располагались каменные жернова и деревянный бункер для засыпки зерна. Когда мельница работала, готовая мука от жерновов ссыпалась по лотку в ларь на первый этаж. Но сейчас огромное маховое колесо, соединённое с наружными крыльями, было застопорено и все механизмы мельницы находились в покое. Лишь тихое постукивание снаружи нарушало тишину внутри мельницы — то ли толстая верёвка болталась на ветру и билась о стену, то ли ещё что. У стены располагался небольшой сундук, видимо служивший хозяину столом — на нем стояли две большие глиняные кружки, а по бокам были два крепких табурета. Казаки сели на них и устало привалились спинами к стене.