Золото змея. Вызов стае

– Я много раз бывал на островах и прекрасно владею лаомооским, – сказа он. – Острова – моя специализация. И однажды мне довелось познакомиться там с одной очень уважаемой семьей. Их младший ребенок готовился ехать в Айхенлин поступать в Университет Брэйе, и они попросили меня поработать репетитором. За четыре месяца я неплохо поднатаскал парнишку, а члены семьи начали мне в некотором роде доверять. И как-то раз бабка, которая завела привычку звать меня в обед на чай, рассказала мне за одним из таких чаепитий одну занятную историю, которая касалась колец.

Я затаил дыхание. Витен покрутил кольцо, а потом посмотрел на меня так, будто решал, стоит ли делиться этой информацией.

– Обещаю, что никому не передам ни слова из вашего рассказа, – поспешил заверить я.

Витен все равно колебался.

– Хорошо, – спустя несколько секунд сказал он. – Раз ты от Тиваса, то, так и быть, расскажу. Я, знаешь ли, многим ему обязан. Он только выглядит как сумасшедший профессор, а на самом деле это человек глубокого ума, который предсказал множество событий, случившихся в наше время. Эх, если бы все историки были такие! А то копаются в своем прошлом… Ладно, вернемся к кольцу. Для начала стоит сказать, что на островах отродясь не было серебряной руды. У них есть другое – кофейные бобы, чайные листья, табак и тростниковый сахар. А серебра нет. Но приобщиться к материковой моде обвешивать себя серебряными украшениями лаомоосцам страшно хотелось, особенно в первые годы после их завоевания странами континента. Знаешь, как это бывает: сначала ты ненавидишь людей, которые пришли на твою землю и установили свои порядки, а потом хочешь быть как они. И островитяне в обмен на эти украшения стали чуть ли не даром отдавать свои ресурсы. Так весь мир открыл для себя силу кофеина, а видные лаомоосцы стали носить серебряные кольца. Чем больше колец на пальцах, тем богаче и знатнее род.

Витен на мгновенье замолчал, и я буквально услышал шум перекатывающихся шестеренок в своей голове.

– Закономерно, что украшения, которые приобрели очень субъективную, но тем не менее большую ценность на островах, стали передаваться по наследству и распределяться между детьми, – продолжил он. – Как сказала мне та бабка, самое крупное кольцо, украшенное вставкой из какого-нибудь материала, прям как это, всегда доставалось старшему ребенку в семье. В Лаомоо очень любят вертикальные иерархии, поэтому старшинство там очень чтут. Заметив на улице человека с таким кольцом, ламоосцы даже сегодня проявят к нему особое отношение. Получше его обслужат, проследят, чтобы на дороге с ним ничего не случилось. Еду ему первому отдадут, если начнется голод! Вот такая у них верность традициям.

– И вы думаете, что это то самое кольцо, которое как-то отмечает старшего ребенка в знатной семье? – неуверенно уточнил я.

Витен еще раз осмотрел украшение.

– Знаешь, на память я не жалуюсь, иначе не овладел бы в совершенстве лаомооским языком, в котором 16 падежей и более десятка разных форм проявления уважения к собеседнику. Поэтому когда мне бабка показывала свои кольца, я их неплохо запомнил, а кольцо старшинства тем более. Она сказала, что оно у всех родов выглядит одинаково. Как раз затем, чтобы его легко можно было узнать, понимаешь?

Я задумался.

– А если… если старший ребенок отдал это кольцо другому человеку? Что это значит?

Витен окинул меня любопытным взглядом, видимо, все уже поняв.

– Если верить тому, что мне рассказали, то вместе с кольцом этот человек передал тебе защиту. Ни один коренной лаомоосец не посмеет сделать тебе что-то плохое. Ни на островах, ни даже здесь, в Брэйе.

Прозвучал гонг, извещающий о начале занятия. Надев кольцо на палец, я поблагодарил Витена и еще раз заверил, что все сказанное останется между нами. Он лишь махнул рукой:

– Да даже если и разболтаешь ненароком. Кто в это вообще поверит, а? Какие-то кольца, которые наделяют человека властью. Сказки, да и только! – он улыбнулся на прощание и направился на кафедру.

Я вышел из здания географического факультета и медленно двинулся все по той же яблоневой аллее к выходу из академгородка. Над верхушками деревьев проглядывало главное здание университета с позолоченным шпилем. А за ним кривой полоской проходил алинский хребет. Я посмотрел на небо, которое начали затягивать тучи, и представил, как Витен жил на жарких островах. Никакого легкого дождика по вечерам, только все сметающие тропические ливни целый сезон. А в перерывах между ними – землетрясения из-за проходящего под архипелагом вулканического пояса. И люди. Люди там совсем другие.