Золотое дно

Он стоял перед Васильевым задыхающийся и бледный, словно решалась судьба его самого. Как будто это он, студент геологоразведочного техникума, выдумал подводный дом. Он — его конструктор. Как будто сейчас идут последние испытания его изобретения. Нет, конечно у этого юноши не могло быть таких мыслей. Он просто чувствовал себя рядовым членом ставшего близким ему коллектива.

Васильев с удивлением смотрел на Синицкого. Нури недоумевающе пожал плечами. Вот он, оказывается, какой парень!

Подошли Пахомов и Саида. За ними, грохоча сапогами по железной лестнице, быстро спустился Опанасенко. Пахомов внимательно рассматривал пригоршню жидкой грязи, затем молча протянул ее Васильеву. Тот осторожно взял небольшую щепотку, растер ее на пальцах и понюхал:

— Ну, хорошо. Еще десять минут.

Мастера мгновенно стали на свои места. Нури рванул рубильник, включая ток. Загудели агрегаты. И вот уже снова вгрызается алмазное долото в недра морского дна.

Васильев опять подошел к машине; как и в прошлый раз, наклонился над ней, с тревогой ощущая на своем лице ее лихорадочный жар. Скоро будет готова новая машина, рассчитанная на сверхскоростной бур, который усовершенствовала Мариам. А эта, конечно, должна работать с перегрузкой. Такая скорость бурения не для нее.

Васильев в раздумье стоял у машины. Выдержит ли она, хватит ли энергии аккумуляторов? Он уже заметил, что освещение буровой стало тускнеть. Лампы горели желтым накалом. Становилось жарко. Уже начали слабо работать воздухоочистительные аппараты. Он искоса взглянул на Синицкого. Тот сидел на корточках у двери и, положив шляпу на пол, поминутно вытирал лоб.

Сомнения обуревали капитана подводного дома. Имеет ли он право так рисковать? Он не один. Его об этом предупреждал директор. Ради решения большой научной и практической задачи ему позволили ставить на карту миллионы, но рисковать жизнью людей никто не позволит. Он знает это. Инженер с тревогой смотрит на темнеющие лампочки. Драгоценная энергия уходит… Вот уже восемь минут идет бурение, а результатов пока еще нет. Две минуты — и все. Две минуты решают… А вдруг аппарат Саиды опять ошибся? Он взглянул на Саиду; она стояла, прижав стиснутые кулаки к подбородку, и смотрела попеременно то на часы, то на стрелку амперметра. Почему так долго длится бурение? Неужели она навсегда потеряет веру в свои аппараты?

Саида закрыла глаза и замерла, прислонившись к углу мраморного щита.

Как томительно ждать! Васильев смотрит на кабель телефона, ползущий по стене. Эта тонкая нить связывает его с миром.

Вот уже осталась одна минута. Трудно дышать… Или это просто от волнения… Десять минут.

Инженер поднялся и хотел сделать знак, чтобы прекратили бурение, но это было выше его сил. А может быть, на одиннадцатой минуте они дойдут до пласта… Ему казалось, что если бы он был один, то, ни секунды не задумываясь, продолжал бы свою работу до тех пор, пока хватит воздуха, пока хватит сил держаться. Он посмотрел на приборы. Падает давление раствора. Насосы не могут больше его поддерживать. Это опасно. Но где выход?

Вот идет двенадцатая минута, тринадцатая, четырнадцатая… Нет, он не может прекратить бурение! Откуда взять силы поднять руку, крикнуть: «Довольно!»? Он видит, как люди часто и прерывисто дышат. Ему кажется, что из труб воздухоочистительных аппаратов уже не тянется живительная струя. Стоит только сказать одно это слово: «Довольно» — и сразу станет легко дышать, выключится агрегат, энергия утомленных аккумуляторов устремится в воздухоочистительные аппараты, пахнёт свежим ветром.

Пятнадцатая, шестнадцатая минута… Нет, он не может итти на преступление. Больше рисковать нельзя. Конец.

Вдруг, как реактивный снаряд, с оглушительным шипеньем взвился вверх и ударился в потолок электробур. Весь дом задрожал от этого взрыва.

Рыжая струя раствора выплеснулась из глубины.

Но это было только началом. Послышалось злобное клокотанье, снова что-то хлопнуло, и вот уж хлещет в потолок черная сверкающая струя.

Все бросились к ней. Закрыть струю! Скорей, скорей! Тревожная, но радостная минута…

В черном тяжелом дожде трудно добраться до штурвала привентера. Свистела и визжала струя огромного давления. Казалось, что сотни атмосфер вытолкнули эту струю в белую буровую подводного дома.

Нефть найдена в далеких каспийских глубинах! Раскрыта тайна морских недр! Буровая скважина вошла в золотое дно!

Но вот фонтан закрыт. Керимов восторженно протянул Васильеву черные липкие руки:

— Александр Петрович, смотри, пожалуйста! Чистая. Песка нет, воды нет…

Васильев, словно в полусне, смотрел на двигающиеся перед ним черные ладони и не мог осознать, что же случилось.

Неужели это то, к чему он стремился все эти годы? Так просто, как будто открыли бутылку шампанского и пробка вылетела в потолок.

Он вытер забрызганное нефтью лицо и взглянул вверх.

Там чернело огромное пятно. Нефть потоками сбегала по стенам. Длинная трубка электробура лежала неподалеку от моторов.