Золотое дно

«Если бы не ослабло действие насосов, поддерживающих высокое давление раствора в скважине, то фонтанирования никогда бы не произошло, — подумал Васильев. — Видимо, аккумуляторы совсем разрядились, насосы еле работали».

Мастера выбежали в коридор. Они торопились за ведрами, лопатами, швабрами. Надо, чтобы снова «белая буровая» оправдывала свое название.

— Вот вам и белые халаты! — сокрушался Керимов, оглядывая «лаборантов».

— Приготовиться к всплытию! — скомандовал Васильев, и сразу же все исчезли из коридора и буровой.

Глава двадцать вторая САМОЕ СТРАШНОЕ…

Впервые за все время этого тяжелого путешествия Васильев с наслаждением откинулся на спинку кресла. Минутный, но действительно по праву заслуженный отдых. Перед ним открытая тетрадь его технического дневника. Он снова увидел дату: «30 сентября». Тишина какая в его подводном кабинете! Такая тишина бывает, когда заканчиваешь большую работу.

Даже в те далекие годы, когда еще не было приборов ультразвуковой разведки, Васильев понимал, что только движущийся по дну танк мог с успехом решить задачу поисков нефти. Он должен ползти по грунту для того, чтобы непосредственно исследовать его. Приборы электрической и сейсмической разведки, применяемые для обнаруживания нефтяных пластов, нерационально использовать на подводной лодке. В этом случае лодка должна ложиться на грунт при каждом измерении. Только подводный танк позволяет вести разведку, почти не останавливаясь, на ходу, особенно с применением ультразвукового локатора. Наблюдение за выходами газов, в виде пузырьков поднимающихся со дна, также удобнее производить непосредственно у грунта.

Кроме этого, подводная лодка не может следовать за всеми неровностями дна, как гусеничный танк, а поиски ультразвуком нефтяных месторождений сквозь толщу воды неэффективны, как показали опыты Саиды.

Васильев также считал, что буровая разведка с помощью передвижной буровой, то-есть специально приспособленного для этой цели агрегата, каким является подводный дом, несравненно более удобна и совершенна, чем такие же буровые разведки с подводной лодки. Ему пришлось это упорно доказывать при защите своего проекта.

И вот сегодня он может вздохнуть свободно. Задача решена!

«Итог последних лет», читал он в дневнике.

Нет слов, чтобы рассказать о такой большой радости!

Васильев протянул руку к кнопке видеотелефона. Как обычно, вспыхнула лампочка. Замерцал экран. На нем появилось усталое лицо директора.

— Я слушаю, Александр Петрович…

Васильев медлил, он хотел продлить эту счастливую минуту. Страна ожидала его ответа. Сейчас он скажет.

— Ты где сейчас? Добрался до берега? — спросил Агаев.

— Нет, на глубине триста метров. Мои координаты… — Васильев наклонился к своим записям и, стараясь казаться равнодушным, передал цифры.

— Почему не вернулся? — удивился Агаев.

Но тут не выдержал суровый капитан подводного дома.

— Слушай, Джафар Алекперович! — закричал он в микрофон. — Нашел! Фонтанирует! Можешь сообщить всем. Понимаешь? Всем!.. Рустамову телеграфируй, — добавил он.

— Поздравляю, дорогой. Обнимаю крепко. У нас все готово, сейчас направляемся к тебе… Постой, постой, Гасанов хочет с тобой говорить…

И вот другой взволнованный голос идет издалека, летит над морем десятки километров, проникает сквозь толщу воды, доходит до самого сердца:

— Как я этого ждал, Александр Петрович! Поздравляю тебя и всех твоих друзей! От меня Саиде привет. Координаты записали. Будем над вами в двадцать два часа. Береги…

В репродукторе что-то щелкнуло, и все смолкло. Изображение исчезло. Васильев насторожился. Он попытался еще раз вызвать кабинет директора, но ответа не было. Что же могло испортиться в видеотелефоне? Он подвинул к себе аппарат, но в это время странные звуки, напоминающие шум ветра, привлекли его внимание. Они доносились откуда-то из коридора. Неужели снова свистит скважина?

Вдруг дверь распахнулась, и на пороге показался задыхающийся Синицкий. Он прислонился к стене и, широко раскрыв глаза, смотрел на Васильева. Тот вскочил с кресла:

— Что там?

— Ничего. Только не беспокойтесь, Александр Петрович. Там… пожар…

Не помня себя, бежал Васильев по коридору. Пламя вырывалось из двери буровой. Горящая нефть ползла ему навстречу. Люди с остервенением бросались на нее с огнетушителями, засыпали песком, топтали ногами тонкие ядовитые струйки.

К двери буровой подойти было нельзя — пламя охватывало ее со всех сторон. Использованы уже все огнетушители. Черные клубы дыма поднимались к потолку. Ничего не видно, кроме огненных языков. Люди задыхались, но никто не решался оставить это страшное место.

Кто-то метнулся к пожарному крану.

— Назад! — закричал Васильев. — Нельзя водой!

Но было поздно: человек открыл крап и бросился под струю. Было непонятно, зачем. Казалось, что он купается под краном, как под душем. Мокрая фигура побежала в огонь к двери.

Тяжелая дверь медленно повернулась и преградила путь огню. Около нее упал человек. Огненная струйка металась по его костюму.