Золотое дно (сборник)

спросила она у Петенбурга и вытаращила наивно пест­

рые глаза.

— А стихи-то как складывал. Он здорово тебя то­

гда поддел: «Как у вазицкой артели в голове много за­

теи. Они бьются без пути, на судне некому идти...» —

Федор Степанович мелко засмеялся, словно икал.—

Длинное такое, бывало, как начнет мать читать — ус-

меешься. Старухе за восемьдесят, а все в памяти. Вот

какая твердая память бывает... Ты скажи, Мартын Ко­

нович, за что же он тогда взъелся на тебя... Вы, Петен-

бурги, на язык тоже хороши были, что Парамон, покой­

ничек, что ты.

В бухгалтерии все настороженно замолчали, даже

Витя-экономист перестал крутить арифмометр и насто­

рожился, а Петенбург смущенно закашлялся, заерзал

на подставочке и, накренясь вперед, в подстолье, стал

разминать ладонями стонущие култышки. Ему бы ра­

зозлиться на Федора Степановича и оборвать этот

разговор — он понимал, что не с добра начал воспоми­

нания бухгалтер, — но то ли Аня со своей наивной от­

крытостью была причиной, или разбуженная память,

62

только Мартын не вспылил, и хмурость растворилась в

душе, не успев разлиться. И безногий старик ухмыль­

нулся, расправляя кончики усов.

— Он ведь попрыгун был, все с налету хотел взять.

Не позже, как завтра, мировая революция, и все тут,-

Ну я на него и сочинил при всех в сельсовете — тогда

такое увлечение было складывать про все. Первые-то

строчки, как ныне помнится, были таковы: «Сельсовет

есть орган власти пролетарской на селе, но у нас де­

ла иначе. И по чьей это вине? Здесь дорога не вешона,

там не выкопан косик, с кулака налог не взыскан, на

кого вину взвалить?» Ну и дальше таким манером. Дол­

гий стих-то был. Ему и не занравилось, что при всех

прочитал: мол, подрыв Советской власти. А при случае

и капнул, куда след.

— А с флагом-то все правда, значит?— неискренне

переспросил бухгалтер.

— А пошто нет-то. Правда, значит. Висит, весь вы­

горел, как тряпица худая. Я и снял, положил к Ване

на стол, мол, не гоже такой флаг над сельсоветом дер­

жать, Советскую власть позорить... А он и воспринял

по-худому.

Мартын вдруг умолк, поскучнел, брови поникли на

морщинистом лице, и седые кошачьи усы увяли. Он за­

ерзал на подставке, крытой солдатским сукном, и ска­

зал глухо:

— Я, пожалуй, на сегодня уйду.— Опираясь сильны­

ми ладонями о столешню, легко спустился на пол,

сразу очутившись где-то в подстолье, и, глухо откашли­

ваясь, покатил к дверям. У порога остановился, про­

щально взмахнул костыльком, словно на смерть уходил,

и у всех при взгляде на короткое безногое тело что-то

мучительно стронулось в сердце, и каждый подумал на

себя, не он ли чем обидел Мартына Петенбурга.

Бухгалтер надел черные сатиновые нарукавники и

начал выкладывать из ящиков папки, обрастая и исче­

зая за ними. Аня неотрывно глядела в окно на Марты­

на Петенбурга, который отсюда казался квадратным и

сплющенным; он перебирался через рытвины, опираясь

на костыльки и подволакивая грузное тело вместе с

тележкой. Солнечные лучи падали косо вниз, и четыре

подшипника, заменившие ноги, резко отсвечивали и

казались зеркальными.

63

— Мне его все жалко почему-то. С ним бы я, по­

жалуй, ужилась,— вдруг сказала Аня, но все промол­

чали, только экономист Витя оторвал от бумаг голову

и удивленно заморгал белыми ресницами.— Мне ма­

мушка сказывала, какой он добрый был. Как в море

рыбакам уходить-, так свои бродни отдаст, босиком в

воду заходит, сам карбас отталкивает. Чудак он был,—

говорила она о Мартыне Петенбурге, как о мертвом.—

Раз за сеном поехали по реке в верховья. Он хоть и

председатель, а со веема за веревку тянул, бурлачил.

Только однажды в конце пути пропал, его не сразу и

хватились. А там мыски долгие, река-то крутит очень,

а если напрямик, посуху, то совсем рядом. К избушке

подходят, видят: костер дымит, у огня какая-то баба.

По одеже-то признали сразу, будто Натаха Качегова,

но она же и в упряжи в лямке стоит. Андели, как испу­

гались, думали, блазнит, черт пугает; подошли ближе —

так со смеху и повалились, где стояли. Осподи, так это

Мартын, председатель! Из клади Натахино платье тай­

ком уволок, переоделся и вроде бабы всех встречает.

У него уж и варя готова, только садись да ешь. Веселья

тут было... Они ведь все, Петенбурги, первые на де­

ревне щеканы-говоруны. Тот же Мартын было подсме­

ялся над Тяпуевым. Шел по деревне, видит: под забо­

ром, значит, валяется распьянцовская душа Сима Кап-

шаков — тот и не просыхал никогда, там и спал, где

сон застигнет. Видно, кто-то для смеху жердиной сверху

пригрузил, чтобы ветром Симу не сдуло иль не насту­

пил кто. Ну Мартын зашел в сельсовет и говорит Вапе

Тяпуеву: «Ваня, чего у тебя нищета под гнетом лежит?»

Все, кто был там, со смеху пали... За свой язык и от­

страдал, наверное, Мартын Конович. Уж больно пря­

мой был. А прямых завсе ломают.

7

Они столкнулись нос к носу; если бы Мартын Петен­

бург чуть загодя его увидел, то отвернул бы в соседний

переулок и задами уволокся как-нибудь на свою поветь.

Но тут, занятый своими мыслями, катился Мартын по

мосткам, машинально объезжая щели, и спохватился,

только когда увидел перед самым носом ноги в светло­

64

серых штанинах и коричневых сандалетах, ноги, кото­