Золотой гобелен

Так, то угрожая, то умоляя, то смеясь, Гаррий продолжал брести вперед. Глаза закрывались от усталости. И он понял, что в этом месте можно идти и с закрытыми глазами, все равно дорога никуда не сворачивает. Он погрузился в странное оцепенение, почти спал на ходу.

Я могу идти так вечно, — подумал он и уперся лбом в стену.

Глава 30. БОЙ СИЛЫ

Армия бурграхов стала похожа на начинающую движение лавину. Они едва заметно шевелились, слегка подступая к пространству, отделявшему их от дауров. Кери с Таримом исчезли в недрах центрального отряда, принадлежавшего Граху. Подойдя вплотную, а потом пробравшись между огромными телами бойцов, я наконец увидел его. Кери разделся до пояса, мышцы на руках и груди перекатывались под загорелой кожей. Он стал похож на хищника, готовящегося к прыжку — цепкий взгляд, словно окаменевшее лицо, на голове уже красовалась неизменная повязка. Кери держал в руке нож, тонкое, длинное лезвие которого ловило прямые лучи полуденной Тари. В другой руке был маленький щит с заостренными краями. Метнет такой — и как минимум одной руки Карг недосчитается.

По правилам поединка, в которые посвятил меня Грах, противники брали в бой только то оружие, которое могли удержать в руках. Вот и первая несправедливость: бурграх мог притащить с собой целый арсенал. Кери, похоже, это не волновало. Его главное оружие — скорость и ловкость, которые приносят в ближнем бою больше пользы, чем многочисленные железяки.

В рядах дауров тоже началось движение. Я не смог, как ни пытался, найти глазами Миэ, но встретился взглядом с Владом, уведшим меня когда-то из ее дома на поиски Лана. Кажется, с тех пор прошла целая вечность.

Первый ряд расступился, и на открытое пространство вышел одетый в сияющие доспехи Карг. Застывшее удивлено-детское выражение настолько противоречило суровому взгляду, что темные глаза казались приклеенными к улыбчивому лицу.

Я его узнал. Человек, сидевший на крыльце стеклянного дома, тогда он мне показался горбатым. Теперь он не прятал рук и стал похож на большую улыбчивую снежинку. Стало понятно, почему он так блестит. Если его доспехи из стекла, Кери будет не сложно с ним справиться. Но что-то подсказывало, что у этого парня не один козырь припрятан в рукаве.

Кери выпрыгнул навстречу врагу. Обе армии сделали еще по шагу навстречу друг другу и остановились. Когда противники сошлись, стало так тихо, что можно было услышать, как лучи Тари касаются земли.

Точно, я забыл, что могу слышать все живые существа. Жаль не их мысли, но голоса, поднапрягшись, мог различать на очень большом расстоянии. Сначала я поискал Миэ — слабый отклик, эхо легкого дыхания отозвалось в повисшей тишине. Надеюсь, она не собирается сражаться, а последовала за войском в качестве лекаря.

Я прислушался и, пока Кери и Карг кружили друг вокруг друга, нащупал, вернее все-таки услышал нечто интересное. На самой границе восприятия, у линии горизонта был еще один отряд дауров.

Они тоже стояли тихо, не хотели выдавать свое присутствие или каким-то способом следили за поединком. В памяти не к месту всплыло воспоминание из прошлой жизни — огромный телевизор, окруженный футбольными болельщиками. Я стряхнул неуместные мысли. Хотя так хотелось думать, что передо мной всего лишь игра, что друг не вступил уже в смертельную схватку.

Противники нанесли первые удары и продолжили кружить, поднимая каменную пыль. Стала понятна тактика Карга. Он все время задерживался лицом к строю дауров. Отражавшийся от его доспехов свет ослеплял Кери. Еще ряд ударов, и опять противники разошлись ни с чем.

Вот снова Карг пытается поймать луч и ослепить противника. Теперь Кери начал двигаться так быстро, что на некоторое время его движения смазались. Он перевернулся на земле, оказавшись в тени высокого бурграха, ударил по ногам. На одежде, оказавшейся всего лишь блестящей тканью, увешанной кусочками зеркал, появился разрез. Тысячи глаз впились в это место на ноге бурграха, но кровь так и не появилась, Кери лишь надрезал одежду.

Когда на очередном круге, чем-то напоминавшем ритуальный танец, Карг повернулся к нам лицом, стало видно, что он все еще улыбается. Теперь безмятежность его улыбки вселяла ужас. Он безумец, — закралась, наверно, не только у меня мысль. Пошел против своего народа, хотя ему не сделали ничего плохого: уйти из Элейна был его выбор. Может, он решил принести себя в жертву и таким образом остановить поход дауров? Неплохая мысль, но даурам она наверняка тоже приходила в голову.