Золотой холм

С весны Нэль действительно сильно изменился. Во-первых, внешне. Он загорел, еще сильнее похудел и отпустил бороду, которая придавала ему диковатый вид, — но это были мелочи. В нем произошли какие-то внутренние, более глубокие перемены, суть которых Арьель затруднялся сформулировать. Но почувствовал их в первый же вечер, когда, выбрав место для ночлега, Нэль взялся врачевать свою рану. Маг просто подержал над ней ладонь две или три минуты, не проронив ни слова — и края рассеченной кожи сомкнулись, остался только розовый шрам. Арьель, который помнил, как полгода назад, зимой, после лечебного волшебства Нэль едва не падал на пол от усталости, смотрел и не верил глазам: похоже было, что теперь такое чародейство ему ничего не стоит. Потом был случай с малиновкой, из которого Арьель сделал пугающий вывод: сила, подвластная Нэлю, превосходит силу любого смертного настолько, что маг ставит себя на одну ступеньку с богами и готов бросить им вызов…

Зная честолюбие Нэля, можно было предположить, что он должен возгордиться своими успехами. Но было непохоже, чтобы он гордился собой. Он даже просто радостным-то не выглядел. Напротив, казалось, что новоприобретенная сила его как будто тяготит. Нэль очень мало говорил, неохотно отвечал на вопросы, и совершенно ушел в себя. Иногда Арьель начинал думать, что маг, занятый своими мыслями (и своими книгами), просто не слышит его.

Нэль молчал, и его молчание звоном отдавалось в ушах. Хотелось схватить его за воротник и потрясти — может, хоть это заставило бы его вернуться к реальности. Или же поступить еще проще: развернуться и пойти своей дорогой. Это было бы и разумнее, и, пожалуй, безопаснее, ведь мага по-прежнему искали по всей Медее. И пусть себе Нэль идет куда хочет, хоть к Безымянному — но один. Да ведь он и сам говорит: "Не нужно тебе идти со мной до конца…" И Арьель каждый день всерьез размышлял, не послушать ли его, не попрощаться ли. Но день за днем он не находил в себе сил уйти. Он уже почти решался, но в самый последний момент начинало одолевать беспокойство: а ну как Нэль, оставшись один, попадет в беду?..

Изменились и отношения Нэля с магией. Прежде он избегал использовать свою силу, но это было как раз понятно: он боялся себя и боялся своих заклинаний. Нынче же, насколько уяснил Арьель, он обрел над магией полную власть, научился управлять ею, не оступаясь и не допуская ошибок. Казалось бы, чего проще — наколдовал телепорт и перенесся, куда угодно? Но нет, Нэль с молчаливым упорством перебирался через овраги, буреломы и лесные ручьи, нисколько не жалея своего и без того истрепанного платья. Временами Арьелю казалось даже, будто его тащит чья-то невидимая рука, тащит вперед с бездушной жестокостью. Тогда музыканту становилось страшно до дрожи; он и на себе начинал ощущать давление этой загадочной руки.

Или вот, когда вскоре на несколько дней зарядили дожди, Нэль даже не попробовал как-то укрыться от льющейся с неба воды, хотя и сам промок насквозь. Арьелю же совсем не хотелось мокнуть и мерзнуть, он боялся потерять голос, и потому принялся теребить спутника. Настойчивые просьбы сделать что-нибудь с дождем дошли до Нэля не сразу. Когда он вынырнул, наконец, из своих раздумий, и понял, чего от него хочет Арьель, то поглядел на небо с таким удивлением, как будто только сию минуту вообще дождь заметил. Потом усмехнулся чему-то и небрежно бросил два слова: повинуясь первому, вокруг путников возникла невидимая преграда, по которой вода скатывалась, словно по стеклу; вторым же словом Нэль высушил одежду, свою и приятеля.

Так они и шли через лес, пробираясь на юг. Вело их только полуосознанное чутье Нэля. К людям они почти не выходили, а Арьель начал уже беспокоиться, что, как маг, отвыкнет от человеческого общения и разучится разговаривать. Для него это была бы настоящая трагедия… Надо кончать с этим безумным маршем, думал Арьель. Но как? Как заставить Нэля свернуть с пути, в конце которого его ждет Безымянный?..

* * *

Дожди все не прекращались. Видно, небо чуяло приближение осени.

В лесу не осталось ни одного сухого куста, ни одной травинки. Стоило неосторожно задеть ветку, и откуда-то сверху немедленно обрушивался настоящий водопад. Нэль по-прежнему поддерживал волшебный полог, который защищал его с Арьелем от дождя, но сырость пропитала одежду, и башмаки постоянно промокали, от этого не спасало никакое заклинание. Да и ночевки превратились в сплошное мучение. Арьель то и дело поглядывал на небо, едва видное сквозь переплетение ветвей, и гадал про себя, сколько ли разойдутся тучи и проглянет солнце. Ему уже надоело зябко стучать зубами, да и за свой инструмент он беспокоился — как бы не отсырел.

— Скоро будем в Бергонте, — заметил Нэль однажды днем, когда они ненадолго остановились передохнуть. — Выйдем к дороге, поищем убежище от дождя. Когда-нибудь он должен же кончиться, тогда и пойдем дальше.