Золотой корсар

— Я приготовил для вас сюрприз, сир; потерпите же еще немного, прошу вас.

Посреди глубокой тишины помощники палача помогли домино подняться по ступеням, и все почувствовали, что сейчас произойдет нечто неожиданное.

Когда приговоренный оказался на платформе, покрывало, скрывавшее его лицо, упало.

Увидев столь ненавистное ему лицо, король вскрикнул от удивления.

— Она? — пробормотал он.

— Да, сир.

— А та, другая?

— Одна несчастная девушка, приговоренная к нескольким годам тюрьмы, согласилась, в обмен на помилование, сыграть предложенную мною ей роль.

Король широко улыбнулся.

— Отныне вы — герцог, Луиджи! — сказал он.

— Благодарю вас, сир.

— Это ж надо до такого было додуматься!..

— То был способ заманить их в ловушку без какого-либо риска с нашей стороны потерять стоящую на кону ставку; представляю себе, как сейчас, должно быть, взбешен Корсар… Совершить невозможное — и вместо маркизы получить какую-то девчонку!

И король с министром рассмеялись.

Маркизы тем временем повернули лицом к толпе, и чей-то пронзительный крик перекрыл все остальные.

То кричал Паоло, который узнал свою возлюбленную.

Двое сбиров многозначительно переглянулись.

— Задержим его? — предложил один.

— Не сейчас! — сказал другой. — Еще успеем.

— Так и быть, подождем. К тому же я хочу увидеть, как умрет эта доставившая нам столько хлопот мерзавка.

— Внимание! Палач вот-вот потянет за веревку.

Действительно, рука заплечных дел мастера уже тянулась к приводящей гильотину в движение пружине…

Глава XXX. Драгуны короля

Даже будучи сбирами, люди не перестают оставаться людьми, со всеми их человеческими слабостями.

Два ищейки, следившие за Паоло и Людовиком, были едва ли не на сто процентов уверены в том, что они имеют дело с парнями в женских одеждах, а людям Луиджи, как вы уже могли понять, смелости и решительности было не занимать.

Но перед ними был эшафот, на котором одна за другой летели с плеч головы, и на помост этот уже взошел последний приговоренный, тот, что был в домино.

Эти полицейские были неаполитанцами, а все жители Неаполя по сути своей — любопытные, немного жестокие ротозеи, обожающие смотреть на то, как кому-нибудь срубают голову, — подобное зрелище весьма популярно в народе.

Вот почему они не спешили с задержанием подозреваемых.

В случае ареста молодых людей юношей пришлось бы немедленно сопроводить в тюрьму, а сбирам не меньше других хотелось узнать, чье лицо скрывается под капюшоном домино.

Как только маркиза была казнена — не успел еще стихнуть неосторожный крик Паоло, — сбиры вновь преисполнились чувства долга.

— Ты слышал? — спросил один.

— Да! — отвечал другой.

— Определенно, это парни, и уж слишком живой интерес они проявляли к маркизе!

— Кричал тот, что со светлыми волосами.

И тут у одного из сбиров случилось озарение.

— Да я же знаю этого блондина! Это…

Покопавшись в памяти, он вспомнил:

— Это Король песчаного берега!

— Корсар?

— Да.

— Организатор восстания?

— Да.

Можно было бы подумать, что уж теперь-то, уверившись в своей правоте, сбиры набросятся на Паоло, но они даже с места не сдвинулись, — то были неаполитанцы.

Настоящий неаполитанец всегда осторожен; это его главная, возможно, даже единственная добродетель.

— Спешить не будем, — промолвил один из сбиров. — Вполне вероятно, он здесь не один, а с друзьями.

— Должно быть, все присутствующие здесь лаццарони — его сторонники.

— И как мы поступим?

Тот из сбиров, что был постарше, а следовательно, и опытнее, внимательно осмотрелся.

Неподалеку, готовый покинуть площадь и вернуться в казарму, выстраивался в колонну один из кавалерийских полков.

Впереди встали трубачи; позади них расположились командир полка и его заместитель.

Между головной и основной частями колонны образовалось свободное — порядка десяти метров — пространство.

— Пойдем! — сказал шпик товарищу. — Эти кавалеристы, сами о том не догадываясь, окажут нам услугу.

— И как же?

— Пареньки стоят в первом ряду зевак; как только трубачи пройдут, мы вытолкнем этих юнцов к офицерам, и драгуны помогут нам их задержать.

— Отлично! — промолвил второй сбир.

И они начали пробираться к Людовику и Корсару с золотыми волосами.

Зазвучали фанфары, и эскадроны пришли в движение.

У Паоло и в мыслях не было кого-то опасаться.

Когда Корсар, бледный и готовый вот-вот упасть в обморок, вдруг закричал, Людовик поддержал друга, а затем сказал ему едва слышно:

— Тише, дурачок, тише!

И Паоло взял себя в руки.

Толпа, не сводившая глаз с помоста, обратила мало внимания на этот инцидент.

Итак, подавив, пусть и не без труда, эмоции, молодые люди смотрели, или, скорее, делали вид, что смотрят на проезжавших мимо драгунов; мысли их были далеко.

Вдруг на плечи им легли чьи-то руки, и, ощутив толчок под зад, юноши полетели чуть ли не под ноги лошадям офицеров.

Это нападение оказалось для корсаров столь неожиданным, что они пришли в себя, лишь когда увидели двух переодетых сбиров, которые бежали к ним с криками:

— Задержите их! Задержите! Это карбонарии!

Быстрый, как молния, Паоло вытащил откуда-то из складок платья револьвер и крикнул тоже уже потянувшемуся за оружием Людовику: