Золотой раб

– Но ты делаешь это делом всего мира! Я понимаю, ты страдал, когда погибла Викка. Думаешь, я не могу представить себе, что человек, который мне дорог, умирает у меня на руках? Я ничего не сказала, когда ты изготовил для нее плот, хотя нам с первого дня нужна была твоя помощь; когда ты уложил ее с римским мечом и ее кинжалом, хотя они были нужны нам; когда ты вылил масло, которое могло кормить нас; когда ты рисковал жизнью, отталкивая плот и поджигая его, и когда ты выл, глядя на отстающий горящий плот. Человек должен повиноваться собственному внутреннему закону или не быть человеком. Но с тех пор? Говорю тебе, это перестало быть только твоим горем. А ты своим молчанием и своим равнодушием показываешь всему миру и всем богам, как ты страдаешь!

Переросший сопляк! Если хочешь принести своих товарищей в жертву ее духу, делай это как мужчина, своими руками!

Арпад сделал знак охранникам.

– Уведите их и дайте им еду и сухую одежду, – сказал он. – Мужчин свяжите, а девушку потом приведите ко мне.

Рука легла на плечо Эодана. Он нетерпеливо отбросил ее и шагнул к капитану. Его худое лицо было напряжено и яростно.

– Ты смеешь обращаться с кимвром, как с рабом? – сказал он.

– Хой!

Охранники приблизились. Эодан ударил кулаком. Один отскочил с разбитым ртом. Другой в неуверенности остановился. Тьёрр заворчал и потянулся за молотом на полу. Оставшиеся два охранника заставили его отступить, но помешать Эодану не могли.

Рука так сжала тунику Арпада, что тот подавился. Длинная голова склонилась к нему.

– Ты, мелкий плюющийся трус! – сказал Эодан. – Не знаю, самому ли задушить тебя или попросить сделать это ради меня твоего царя. Думаю предоставить ему это удовольствие.

Арпад содрогнулся и жестом приказал охранникам отойти. Ему приходилось видеть царей, и не было сомнений, что этот человек ведет себя по-царски. Прирожденный царь ведет себя так, словно люди должны разбивать головы о землю перед его ногами. Эодан стоял невооруженный, почти обнаженный и медленно тряс его в такт своим словам:

– Теперь слушай. Я сын вождя кимвров Боерика. Я поссорился с богами, которые плохо обошлись со мной, но это не меняет того, кто я есть. Я ищу царя, чтобы передать ему свое послание. Так как твой корабль случайно подобрал меня, я первым погорю с твоим правителем. Повинуйся мне, и, возможно, я прощу твои слова, сказанные по незнанию. Так!

И он бросил Арпада на пол. К нему бросились охранники, окружили щитами и подняли лезвия. Они выжидающе смотрели на капитана. Арпад встал.

Никогда нельзя сказать заранее. Если это человек безумен, возможно, он ходячий голос… кого-то… или так много чужеземных племен, и принц одного из них может быть захвачен и… великий Митрадат может заинтересоваться таким человеком, он ведь интересуется всеми царствами на земле. А может, царь прикажет обезглавить Эодана, но его раздражение не станет виной Арпада, потому что он привез этого человека, только чтобы позабавить царя. Риск не так уж велик. А если рослый варвар требует, чтобы с ним обращались, как с гостем, это нетрудно: каюта посла пуста…

– Мой возвышенный господин, который знает все государства, примет решение, – сказал Арпад. Его латинский всегда соответствовал произносимым титулам. – Мы попросим его августейшей аудиенции.

XV

Приятно смотреть на южный берег Черного моря, на красные утесы и зеленые долины с их множеством ручьев, впадающих в темные, как вино, воды; над головой плывут ослепительно белые облака, и гром гремит с Кавказа. Синоп расположен на небольшом полуострове примерно на полпути между Византием и Колхидой. Эта древняя греческая колония теперь стала столицей царей Понта.

Эодан стоял на носу с Тьёрром и Фриной, глядя, как растет город; они входили в гавань, и вскоре мраморные колонны и многоцветные сады уступили место ежедневной рабочей суматохе: в гавани стояли корабли с половины всего Востока. Он хорошо одет в белую льняную тунику, синюю хламиду, кожаный пояс и сандалии, на поясе отполированный и наточенный меч германца. Его даже побрили, чтобы он выглядел цивилизованно, и смыли краску с волос: теперь он больше похож на иностранца. Он подумал, насколько это повысит его цену, если решение Митрадата будет против него.

– Тьёрр, – сказал он. – Вы ведь воевали с этими людьми. Не опасен ли тебе его гнев? Может, тебе лучше остаться на борту, пока…

Алан, одетый, как его вождь, но упрямо сохранивший щетину на лице, ответил с мальчишеским пылом:

– Судя по тому, что я слышал, он не похож на этих мрачных римлян. Да если у него есть хоть капля чести, он должен отправить меня домой с дарами только потому, что наши набеги забавляли его солдат. – Его рука лежала на рукояти молота, висевшего на боку. – И не думаю, чтобы что-нибудь могло пойти плохо, пока у меня есть это. Разве мы не захватили корабль, разбили оковы, победили врагов, выбрались из пасти морского бога и нас отлично кормили во время плавания, потому что я держу этот сокрушительный молот? В этом железе удача.

Эодан подумал о Викке, и губы его напряглись.

– Возможно, – сказал он. – Но я не знаю, что означает слово «удача».