Золотой раб

Он лежал, слушая, как сам веет по земле, в темноте, в темноте, и беспокойные погибшие кимвры летят за ним по небу. Он обыскивал все эти злые равнины, искал Фрину, всю ночь искал дух Фрины. В длинной мертвой траве разбросано много черепов, потому что это очень древняя земля. Но среди них нет ее черепа, и ни один из черепов не может ничего сказать о ней; они только отвечали на его свист своим пустым свистом. Он искал дальше, летел над кавказскими ледниками и вниз в море, которое отступало под ударами его бича, пока наконец он пролетел мимо огромного пса с окровавленной мордой, пролетел через гулкие пещеры до самых врат ада; копыта глухо стучали, когда он обыскивал ад, звал Фрину по имени, но ответа не было. И хотя он тряс копьем под черными стенами, никто не шевелился, никто не отвечал, даже эхо умерло. И он понял, что ад умер, что он давно покинут; и он отправился назад в верхний мир, ощущая в себе ужасающее одиночество. Он провел в поисках много столетий. И снова была весна. Он ехал мимо могильной насыпи воина по имени Эодан, которая стоит на самом краю мира, где дуют ветры, и на защищенной от ветра стороне насыпи он увидел маленький цветок мать-и-мачехи, первый цветок весны.

И он успокоился в радости. Земля поворачивалась под ним; он слышал, как она холодно трещит под звездами. Снова пришла зима, и снова лето, и опять зима, бесконечно. Но он видел цветок мать-и-мачехи…

– Теперь света достаточно.

Эодан открыл глаза. Он сразу увидел, что ветер стих. Воздух стал немного теплей, и ветер пах влагой. На юге мир был еще во тьме. Должно быть, там идет снег, сонно подумал он. И сюда ветер еще до вечера принесет снег. Странно, что первый снег в этом году придет с юга. Но, может, местность поднимается медленней, чем способен видеть глаз… да, должно быть, так, потому что он слышал, что в том направлении горы Тавр. [Тавр – южные прибрежные горы в Турции. – Прим. пер.]

– Горы Быка, – сказал он. – Возможно, это знак.

– О чем ты говоришь?

Тьёрр казался неясной тенью в темноте. Он сидел, держав руке ломоть хлеба.

– Чтобы дойти до Парфии, мы должны пересечь горы Быка.

– Если доживем.

Алан отломил кусок хлеба, прикоснулся им к молоту и бросил в темноту. Может, какой-нибудь бог, или дух, и кто еще здесь живет примет его жертву.

– Да, уверенности в этом нет, – согласился Эодан. Он вздрогнул и завернулся в одеяло. – Нам пора в путь. Враг выступит на рассвете.

Тьёрр внимательно посмотрел на него.

– Ты снова человек, – сказал он. – Смертный, я хочу сказать. К тебе вернулась надежда, а значит, и страх ее потерять. Что случилось?

– Фрина жива, – сказал Эодан.

Тьёрр взял кожаную бутылку и сделал большой глоток.

– Я поблагодарил бы бога, если бы ты сказал, кто послал тебе это видение, – сказал он.

– Не знаю, – ответил Эодан. – Возможно, это только я сам. Но я думал о Фрине. Она слишком умна и полна жизни, чтобы сдаться. Она понимала, что одинокий понтийский солдат на лошади с дорогой упряжью вызовет соревнование между грабителями и римлянами. Но кому нужен бродячий фригиец, какой-нибудь бедняк-пастух? – Эодан негромко рассмеялся. – Понимаешь? Она остановила человека, которого мы видели, под угрозой оружия заставила раздеться. Она могла объясниться с ним жестами. И, конечно, бросила ему монету: я помню, что он что-то прижимал к груди. Он убежал, а она поехала дальше и ехала, пока лошадь не стала бесполезна. Тогда она закопала одежду и оборудование солдата, взяла с собой, возможно, только лук и нож и пошла пешком.

Тьёрр выкрикнул:

– Ты так думаешь? Да, да, так и было! Давай оседлаем наших кляч и догоним ее!

Он побежал за своей стреноженной лошадью. И, приведя ее, какое-то время очень необычно смотрел на Эодана.

– Я не уверен, диса, что колдовская сила, которую почувствовал в тебе вечером, совсем ушла от тебя, – сказал он. – Или что она вообще когда-нибудь уйдет.

– Я не владею искусством мага, – выпалил Эодан. – Я только думаю.

– У меня такое чувство, будто мысль – это волшебство сильнее всех остальных. Ты вспомнишь старого Тьёрра, когда тебе начнут приносить жертвы?

– Ты болтаешь, как ребенок. На лошадей!

Они быстро двинулись в усиливающемся свете; Эодан на ходу по-волчьи пожирал сосиску. Сейчас Флавий уже должен был начать охоту. Сегодня кимвру понадобится сила.

Коричневая трава шепталась; тут и там на ветру трепетал куст без листьев. Милю за милей солнце, скрытое серой дымкой, освещало Аксилон, и наконец Эодан и Тьёрр со всех сторон увидели круг горизонта. В такой местности охотник видит далеко.