Золотой скарабей

Вельможный граф – личность удивительная. Его остроумием веселилась императрица, его знания поражали Павла Петровича, он излучал благожелательность и любезность. Был высшего качества дипломат – бывал и прост, не чинился званиями и титулами. Уже став президентом Академии художеств, тайным советником, мог пошутить в компании простолюдинов, а среди знатных гостей – удивить всех знаниями астрономии, даже химии или поведать историю из жизни древнейших царств – Месопотамии, Египта, Греции. Не чуждался иронии и в собственный адрес.

В тот вечер среди гостей оказалась и Элизабет Виже-Лебрен. Тут нет ничего удивительного – она знала графа еще в Париже, писала портрет и его сына, и племянника Григория (чувственным, кстати, получился тот портрет – уловила мадам характер Жоржа!).

В Санкт-Петербурге Элизабет вращалась в светских кругах, легко находила со всеми общий язык, не скрывала собственных впечатлений:

– Гостей, особенно иностранцев, встречают в столице с необыкновенным расположением и заботливостью. Любой иностранец не имеет никакой нужды ходить к рестораторам, его всюду кормят бесплатно. А какие здесь нравы! Поразительно, вчера я была в Парголово, принимала воздушные ванны со своим помощником Петрушей, и что же я увидела?! Мужчины и женщины купаются вместе. А еще – нагие юноши купали своих коней! И никто не помышлял о чем-либо худом.

– Милейшая Элизабет! – заметил граф. – Вы удивительно наблюдательны и… в то же время наивны. Ваши впечатления – от первого взгляда. Впрочем, добавлю: кроме простых людей, простодушных, есть еще и выдающиеся, знатные особы. Могу, к примеру, сказать, что я знавал даму высшего света, которая однажды отправилась на бал в Зимний дворец, – дело было зимой, она ехала на санях… Но – сани провалились в полынью, дама вымокла. И вы думаете, что она никуда более не поехала? Нет, она вернулась домой, переоделась и снова отправилась на бал, танцевала всю ночь. Ах, милая Мария Луиза Элизабет! Все мы в той или иной степени наивны.

Граф вздохнул. Все изъясняются ему в чувствах, все его любят, но… Так и не помирились они с Катенькой Трубецкой, она разлюбила его навсегда. По лицу его пробежала грустная улыбка. Он отчего-то хмыкнул. Быть может, всплыли в памяти заседания ложи вольных каменщиков, бывшие его увлечением. Тоже идеализм… Как он страдал, когда из его коллекции исчез египетский золотой скарабей!.. Да, немало знаний из книг древних мудрецов почерпнул он за прошедшие годы. А еще – сделал шаги в нравственном самоусовершенствовании, много меценатствовал. Помог вырастить русского зодчего. Был Андрей Вороненок, а стал – Ворон! Высоко летает, а что еще впереди!..

Граф отыскал взглядом Андрея, скромно сидевшего за столом вдалеке, и поднял тост:

– Господа! Предлагаю выпить за талант и здоровье нашего Андрея Никифоровича! И вот что еще скажу: в Евангелии от Матфея есть притча о рабе, который закопал свой талант. А таланты, данные нам от Природы и от Бога, закапывать нельзя. Выпьем же за то, чтобы мой воспитанник возвысил свой талант!

Воронихин заметил:

– Лишь бы исполнить заказ, который, вероятно, имеет в виду ваше сиятельство.

– О, мой друг! Festina lente, как говорили древние латиняне, то есть «торопись медленно», – ответил ободряюще граф.

Виже-Лебрен повела рассеянным взглядом, похоже, она не узнавала неаполитанского знакомца.

А Строганов в конце застолья пригласил гостей завтрашним днем в свой загородный дом.

Графская дача, которую выстроил Воронихин, находилась между Большой Невкой и Черной речкой, выделяясь великолепием среди прочих дачных строений.

Приехавшие на следующий день гости восхищались красотой расположения, архитектурой дома (три этажа, и ни один не похож на другой), интересовались, кто проектировал. Виже-Лебрен узнала, что строил Андрей, тот самый, с которым она встречалась в Неаполе. Он подошел, поцеловал ей руку, а она успела шепнуть:

– Куда же делся ваш приятель Мишель? Мы встретились с ним, он обещал зайти – а его нет и нет.

– Кажется, он поехал к Львову.

Элизабет заметила:

– Очень хочу осмотреть весь дом.

Но Андрей Никифорович, едва дослушав ее, увидел новых гостей и поторопился навстречу. Это был мраморных дел мастер из Лондона, приглашенный вместе с дочерью Мэри в российскую столицу. При виде ее лицо Андрея озарилось улыбкой:

– Рад, очень рад, проходите в дом…

Всем вздумалось прогуляться и посмотреть, как Андрей Никифорович из леса сотворил парк. Компания умоляла хозяина сопровождать их. Мраморщика это тоже интересовало. Однако его дочь, пристально глядя на Андрея, дала понять, что английских парков насмотрелась в Англии и желала бы теперь остаться в доме. Элизабет тоже решила остаться. Андрей смотрел то на одну, то на другую, но был вынужден оставить дам и сопровождать гостей.

О, если бы они знали, что ожидает этих дам в дачном уединении! Они расположились в нижней гостиной, у камина, в самых непринужденных позах, одна в кресле, другая на диване. Несколько минут молчали, оглядывая гостиную.