Золотой скарабей

Весь тот век – театр! Что-то театральное было в повседневной жизни, в политике, в балах и войнах. А какая любовь к эффектам! Однажды Потемкин выстроил корабли на Неве, возле Зимнего дворца, и велел не поднимать шторы на его окнах до той минуты, пока не войдет императрица, – и Екатерине предстали корабли на рейде. Довольный произведенным эффектом, Потемкин заметил: «Петр Великий создал флот, преемники его всё растеряли, а ныне он снова жив!»

А еще XVIII век можно назвать и дамским! Со всем отсюда вытекающим. Кокетство, интриги при дворе, слухи, сплетни, мелкие колкости – и дорогие наряды, украшения… И – самостоятельность, покорение страстям. Вот и мать Павлуши попала в их плен.

Мало кто тогда имел часы, понимал о времени, люди жили не по минутам, а по времени суток и умели наслаждаться каждым мгновением! Души умиротворял естественный, природный ритм: гулянья на Масленицу, рождественские ожидания, пасхальные приготовления, а еще – пост и говение, хлебопашество, сев, уборка…

И не было ничего механического. Была настоящая, искрометная жизнь! Кстати, это качество не давало русским «успокоиться» и в последующие времена. Рациональный отдых им не по душе, им дороги буйство, действия практические или – мечтание и покой.

Вечное движение, красота, кипучесть жизни (как пива, как браги) – это XVIII век!..

Старый граф сидел в кресле, у камина. Рядом с ним – двоюродный брат, барон. Сутулый, непрерывно кашляющий, тяжело дыша, граф повторял слова, которыми тот напутствовал уезжавших: «Учитесь, набирайтесь ума… Европа и Азия вместе – сие есть наша Россия. Она – как диковинный зверь, динозавр: голова лежит чуть ли не возле Парижа, а тело и хвост – за Уралом, в Сибири»…

Побыв недолго с бароном, граф удалился в Физический кабинет. Взял свой ларец, открыл его и стал неспешно перебирать драгоценные сокровища. Не золото и бриллианты, а камни и статуэтки из Древней Греции, раковины из Месопотамии, фигурки из Древнего Египта… Фаянсовая тарелочка с женским профилем… Синяя кошка, поджавшая хвост… Головка Нефертити… Золотой скарабей.

Скарабей – священный жук Египта. Он откладывает яйца в навозный шарик и, перебирая лапками, тащит его в гору, хотя шарик в десятки раз тяжелее его. Жук-трудяга, старатель… Их делали из обожженной глины, с глазурью, из бирюзы, а этот сотворил кто-то из золота.

Граф провел пальцем по его гладкой спинке, ощутив среднюю, раздвоенную линию, – и не без сожаления положил обратно.

Строганов напоминал в тот час короля заморского острова…

В эту минуту дверь приоткрылась и показалась голова Григория Строганова, барона. Граф вскочил: «Сюда нельзя! Нельзя! Здесь заседание масонской ложи, а ты противник, тебе здесь не место». Темпераментный барон возмутился, пожал плечами и выскочил, как будто сзади услышал выстрел. Он был человек гордый и считал, что его место рядом с графом. А что же он сделал дальше? Григорий выскочил во двор, открыл конюшню, извлек двух самых сильных черных коней, кучеру велел запрячь их. Они вышли на дорогу, и барон что есть силы ударил хлыстом по мостовой и крикнул: «Сейчас же немедленно едем к себе на Урал, к матушке, к моим братьям и сестрам, нет места мне в доме его сиятельства!» Долго после этого никто не видел и никто не знал, где находится Григорий Строганов.

Кибитка – место для бесед

В кибитке сидел Иван Иванович Хемницер, то ли немец, то ли еврей. Но на самом деле он был баснописец, друг Львова и человек необычайной скромности, даже застенчивости. Он не меньше самого Львова был влюблен в Машеньку, но никак этого не показывал. Зато в баснях мог что-то выразить.

Строгановский обоз выезжал из Петербурга.

А тем временем Михаил с Хемницером уже покинули Москву, направляясь в южные края. Они сидели в карете и не отводили глаз от дороги, любуясь синевой холодного неба, всполохами закатов и разноцветьем зелени.

Лошади несли их туда, где несколько лет назад шло единоборство русских и турок. В 1774 году был подписан Кючук-Кайнарджийский мир, по которому Турция признавала частичную независимость Крыма, присоединение Молдавии и Валахии к России.

Осень выдалась безветренная, туманная, деревья стояли в глубокой задумчивости. Клены торжественно роняли светящиеся, ярко-желтые листья. Еще зеленели липы. Мелкие, с копейку, листья берез золотыми россыпями лежали на земле.

Помните Семилетнюю войну, «сыном» которой стал наш Михаил? Немцы долго не могли перенести того, что их великий Фридрих впустил в Берлин русских солдат, и считали себя побежденными. Более того: победители сумели расположить к себе немцев, и даже знаменитый философ Иммануил Кант покорен был отзывчивостью русских офицеров – они помогли ему издать его философские труды. Турецкий султан Мустафа III тоже, кажется, просчитался, начав войну с русскими.