Золотой теленок

В 1927 году, согласно актуальной политической установке, поражение всех «охотников за бриллиантами» предопределялось изначально. Иначе и быть не могло. При этом Востриков и Воробьянинов изображены так, чтобы они не вызывали сочувствие читателей. Алчные, трусоватые эгоисты, – жалеть некого. Они полностью осознают свое поражение, буквально сходят с ума от горя и обиды. А вот Бендер щедр, весел, отважен, даже не лишен своеобразного благородства. И читатели сочувствовали великому комбинатору. Вот почему Тарасенков, отвергая упреки критиков, так настаивал, что с «приспособленца и рвача» авторы «Двенадцати стульев» сорвали «все поэтизирующие его покровы и одеяния».

На самом деле – не все. Бендер умер непобежденным. Потому и подразумевался читательский вопрос о вероятности материального успеха. Непонятным осталось, что было бы, если бы великий комбинатор своевременно выяснил, где находится тот гамбсовский стул, в котором владелица сокровищ спрятала свои бриллианты.

«Идеологически правильный» ответ был очевиден и однозначен: все равно Бендер не реализовал бы свою мечту. Ни один советский гражданин не сможет пользоваться богатством, приобретенным незаконно. Что и предстояло обосновать художественно.

Вряд ли Ильф и Петров были воодушевлены такой постановкой задачи. Но ссылкой на необходимость ее решения вполне обосновывался «социальный заказ» – продолжение «Двенадцати стульев».

В 1928 году соавторы приступили к роману о победе и поражении великого комбинатора. Бендер добывал богатство – и не мог его тратить. Потому что деньги сами по себе главной роли не играли: все жизненные блага в СССР распределялись сообразно «вкладу в строительство социализма».

Победив, авантюрист вынужден скрывать победу. Ему не купить собственный дом или автомобиль, он не может даже получить квартиру. Не имея постоянного места работы, он вынужден переезжать из одного города в другой, не задерживаясь надолго, чтобы не привлекать к себе внимания и избегать вопроса о средствах, на которые живет. Денег много, однако нельзя тратить их по своему усмотрению. Незаконно обретенное богатство оказалось, по сути, мнимым. Это и есть поражение великого комбинатора.

Таков был исходный замысел. Да, его реализацию не раз приходилось откладывать – сообразно политическим изменениям. Но к апрелю 1930 года продолжение «Двенадцати стульев» опять востребовано.

Прежние установки не противоречили новым. С одной стороны, задача продолжения «Двенадцати стульев» соответствовала очередному этапу борьбы с «левым уклоном». А с другой стороны, роман был еще и антибухаринским: он эмблематизировал завершение нэповской эпохи.

Заглавие первого романа дилогии обозначало его сюжетную концепцию. То же самое можно сказать и о втором. Аллюзия библейская, многократно интерпретированная в европейской культуре: золотой телец – символ алчности.

Вопросы текстологии: от замыслов к итогам

Тревожное время

Отметим, что с 1930 года соавторы работали в гораздо лучших условиях, нежели раньше, когда готовили к изданию «Двенадцать стульев». Решен был пресловутый «квартирный вопрос», получена и высокооплачиваемая служба в редакции единственного сатирического журнала страны. Ильф и Петров обрели наконец статус абсолютно лояльных сатириков.

Правда, время было по-прежнему тревожное. Еще не завершилась так называемая коллективизация, продолжались и гонения на «уклонистов».

Настроение соавторов передают лаконичные записи Ильфа весной 1930 года. К примеру, отмечено: «Поправки и отмежовки»[115].

Ильф вышучивал газетные штампы. Речь шла о публичном отречении «уклонистов» от недавних единомышленников. Что и определялось термином «отмежеваться».

Следующая запись локализовала тему. Ильф отметил: «Чистка НКПС».

Бывший сотрудник «Гудка» следил за происходившим в НКПС. Там «чистка» еще продолжалась.

Далее речь шла о более масштабных событиях. Ильф знал о них по газетам: «Харьковский процесс».

Это был один из крупнейших показательных судебных процессов. Начался он 9 марта 1930 года в Харьковском оперном театре. Суд рассматривал дело «Спілки визволення України»[116].

Не было уже организации, получившей такое название. Ее сформировали в 1914 году те, кто эмигрировал из Российской империи. Целью Союза освобождения Украины было создание независимого украинского государства. Планировался сепаратный мир с Германией и ее союзниками, велась пропагандистская работа, оказывалась помощь военнопленным. Вся эта деятельность прекратилась с окончанием Мировой войны.

На Харьковском процессе речь шла о возобновлении деятельности уже в 1920-е годы. Союз освобождения Украины – якобы выявленная сотрудниками ГПУ антисоветская организация. Существовала она только на страницах чекистских донесений. В соответствии с украинской аббревиатурой именовалась сокращенно – СВУ. Признана была «националистической».