Золотой теленок

Можно сказать, что и в литературных кругах «вызвал живейший отклик» этот «призыв». Сталин же отметил: «Партия организовала, далее, широкую кампанию за борьбу против бюрократизма, дав лозунг проведения чистки партийных, профсоюзных, кооперативных и советских организаций от чуждых и обюрократившихся элементов».

Ильф и Петров, конечно, видели, какие факторы определили официальный дискурс. Мотив «чистки» стал определяющим в новом романе о похождениях великого комбинатора.

Очередное возвращение к роману и завершение рукописи Л. М. Яновская датировала летом 1930 года. Соотнесла это с решениями XVI съезда ВКП (б). Аргументировала, согласно требованиям эпохи, искренностью авторов как истинно советских писателей.

С выводом исследователя можно отчасти согласиться. Аргументация же неубедительна. Искренность соавторов тут никакой роли не сыграла. В чем-то они были искренни, иначе читатели не приняли бы роман. А на уровне литературных планов все же приходилось ориентироваться на политическую конъюнктуру.

3 июля 1930 года «Правда», согласно традиции, подвела итоги. В том же номере опубликовано и сталинское выступление: «Заключительное слово по Политическому отчету ЦК XVI съезду ВКП (б)»[120].

Сталин торжествовал победу. Издевался над оппонентами, которых сам и объявил «правыми уклонистами». Правда, обошелся без прямых инвектив: «Я говорил в своем докладе, что XVI съезд партии является одним из тех немногих съездов в истории нашей партии, на котором нет сколько-нибудь оформленной оппозиции, могущей выставить свою собственную линию и противопоставить ее линии партии. Оно, как видите, так именно и вышло на самом деле. На нашем съезде, на XVI съезде партии, не оказалось не только оформленной оппозиции, но не нашлось даже маленькой группы или даже отдельных товарищей, которые считали бы правомерным выйти здесь на трибуну и заявить о неправильности линии партии».

Оппоненты не рискнули возразить. Было уже поздно, а потому и опасно.

Это, кстати, акцентировал и такой авторитетный исследователь, как О. В. Хлевнюк, – в монографии о советской политике 1930-х годов. По его словам, на XVI съезде партии отнюдь не завершилась борьба генсека с наиболее авторитетными оппонентами: Сталин лишь готовил «окончательное решение проблемы “правых”»[121].

Решить ее было непросто. В частности, А. И. Рыков, тоже считавшийся «правым», еще занимал должность главы правительства – председателя Совнаркома.

Однако для большей части советской элиты борьба с «правыми» и «левыми» утратила прежнюю актуальность. Партия, согласно высказываниям генсека, стала монолитной. Ну а проблемы изживания «бюрократизма» и прочих недостатков, как заверяла пресса, решались в ходе «чисток». Посредством «критики и самокритики».

Что до Ильфа и Петрова, так они уже приступили к завершению второй книги дилогии. Следовало торопиться, чтоб не обмануть ожидания Регинина, Соловьева и, разумеется, Кольцова.

Роман «Золотой теленок» был завершен к осени 1930 года. Если точнее, первая редакция – для журнала.

Ильф и Петров опять воспользовались катаевской идеей. Той, что была реализована в повести «Растратчики». Ее, как известно, впервые опубликовал журнал «Красная новь» в 1926 году[122].

Тему Катаев выбрал из актуальных. Учреждения и предприятия были тогда, можно сказать, охвачены эпидемией растрат. Не только руководители, порой даже технические сотрудники изыскивали способы присвоить казенные деньги, после чего тратили их весьма торопливо – на кутежи в недавно открывшихся ресторанах и прочие легкодоступные развлечения. Однако период наслаждения богатством вскоре заканчивался. Судебные процессы растратчиков – дежурная тема как столичных, так и региональных газет. Можно сказать, это символ нэповской эпохи[123].

Катаев реализовал пресловутый «социальный заказ». Герои повести – бухгалтер и кассир одного из московских учреждений – забрали из кассы месячное жалование сослуживцев, но порадоваться богатству нет возможности: оба вынуждены переезжать из одного города в другой, чтобы не привлечь внимание милиции. Они ведь не могут внятно объяснить, почему не ходят на службу, на какие доходы живут. Ситуация безвыходная, приходится странствовать под руководством хитрой и алчной проститутки, не упустившей наивных клиентов. Трагикомические странствия растратчиков заканчиваются «явкой с повинной».

Есть в катаевской повести и персонаж, отчасти похожий на Бендера. Это инженер, именующий себя дегустатором. Ну а «дегустирует» он вновь обретенные возможности. Похитив казенные деньги, путешествует с максимальным комфортом, отдыхает на южных курортах, понимая, что относительно скорая перспектива – «явка с повинной», суд. Правда, растратчик уверен, что и под арестом получит необременительную работу: он специалист высокой квалификации. Этим и утешает себя, ведь наказание все равно неизбежно.