Золотой трон (ЛП)

Я же не могу покинуть территорию. И я не совсем одна, даже сейчас. Возможно, я больше не слышу своих охранников, но я уверена, что Галиция и Риггс где-то позади меня — следуют на почтительном расстоянии на паре черных лошадей.

Я крепче сжимаю поводья, подстегивая Джинджер, чтобы та быстрее шла по тропе, словно я могу их обогнать. Угасающий свет слабо пробивается сквозь заснеженные вершины навеса над головой. Я знаю, что должна повернуть назад, пока не стемнело, но я еще не готова вернуться в заточение замка.

Завтра все начнется сначала.

Прихорашивание. Фальшивые улыбки.

Публичные выступления и принудительные обязанности принцессы.

Когда лес сгустился, я натянула поводья, замедлив Джинджер до неохотной ходьбы. Она тихонько поскуливает, ее дыхание клубится в холодном воздухе, как туман. Повернув за очередным поворотом, она несет нас через последнюю полосу деревьев на поляну.

Я щурюсь от внезапного перехода от снежного полога леса к пасмурному вечернему небу. Солнце опустилось ниже, окрашивая облака в оранжевый цвет, пока оно спускается к возвышающимся на западе горам. Замок вдали выглядит как что-то из сказки: силуэт дремлющего великана, бледные камни сверкают, шпили и балюстрады преломляют тысячи лучей маслянистого света.

Как только мы оставляем позади узкую тропу, я чувствую, как мышцы Джинджер напрягаются подо мной, готовые к бегу. Я смотрю на большое пространство замерзшего поля, отделяющее нас от дверей замка, и крепче сжимаю поводья в руках в перчатках.

— Хорошо, девочка, — шепчу я, наклоняясь вперед в седле. — Давай рванем!

Я едва успеваю подтолкнуть ее каблуками, как она приходит в движение, ее мощные копыта вздымают снежную землю с каждым шагом. Воздух врывается мне в лицо, холоднее льда, заполняя мои легкие. Небо вокруг нас превращается в цветное пятно.

Я знаю, что мне следует сбавить темп, что Ганс, скорее всего, не одобрил бы эту дикую, недисциплинированную скачку, когда я едва освоила ровный галоп, но я не могу заставить себя оттащить Джинджер назад. Я чувствую восторг в каждом ударе ее копыт.

Ей это нужно так же, как и мне.

Мы мчимся галопом по полю, не обращая внимания на окружающий мир. Лента вырывается из моих волос. Я чувствую, как мои локоны развеваются позади меня, как флаг, и превращаются в спутанный коричневый занавес. Ветер щиплет мои глаза до слез, но даже слезы не могут остановить ликующую улыбку, расплывающуюся по моему лицу.

Вот она, свобода, вот какова на вкус.

— Быстрее, девочка! — Смех вырывается из моего горла. — Быстрее!

Я издаю вопль чистой радости, когда мы летим к замку. Я так захвачена в приливе адреналина, что даже не замечаю двух мужчин, стоящих на подъездной дорожке… и их восторженных взглядов, устремленных на сумасшедшую девчонку, скачущую на лошади по территории замка на максимальной скорости, преследуемую в отдалении недовольными охранниками.

Когда мы выезжаем за пределы поля, Джинджер сбавляет темп с галопа до галопа, и мы переходим на круговую дорогу, проезжая мимо ряда пустых фонтанов и ледяных топиариев. Королевские конюшни расположены рядом с Западным крылом; я поднимаю взгляд, чтобы найти боковую дорожку, которая приведет нас туда, и вместо этого замечаю две высокие мужские фигуры у парадных ступеней, прямо на моем пути.

У меня подпрыгивает живот.

Они стоят рядом с черным внедорожником и пристально смотрят на меня. Их лица скрыты тенью, и я не могу разглядеть их черты с такого расстояния. Я прищуриваюсь, наблюдая, как с каждой секундой расстояние между нами сокращается.

Тридцать ярдов.

Двадцать.

Десять.

Фигуры в тени наконец-то появляются в фокусе, и я чувствую, как мое сердце сжимается. Я подумываю резко дернуть поводья влево и броситься к конюшням, чтобы избежать их, но уже слишком поздно. Мы уже настигаем их.

— Стоп! — восклицаю я, останавливая Джинджер и обдавая ее гравием. Я глажу ее намыленную шею, тихонько воркую под своим дыханием, жадно втягивая воздух. — Хорошая девочка, — бормочу я, стараясь не паниковать, когда поднимаю голову в сторону зрителей.

Оба мужчины все еще стоят рядом с машиной и смотрят на меня. В полумраке они невероятно красивы, хотя и совершенно по-разному.

Вот Олден, улыбающийся мне, с его идеально уложенными платиновыми волосами, ни одна прядь не выбивается из общего ряда. Его ореховые глаза хранят только тепло. Он похож на человеческий шар света.

Затем, на расстоянии трех футов и целой вселенной, стоит Картер — эти невероятные голубые глаза сужены в безошибочном взгляде, эти беспорядочные черные волосы падают на его нахмуренные брови. Его нрав темнее эбеновой краски его зимней куртки.

У меня сжимается горло, оттого как я воспринимаю их.

Свет и тьма.

Солнце и тень.

Поклонник и сводный брат.