Золотой цветок - одолень

— Я боров! Меня кличут Ермошка! А ты дура! Не раздави ногой корень бурундука. Редкий корень! Лечит печень! Хрю-хрю!

Беседа Лады с хрюшкой прервалась неожиданно. На пригорке завизжала пронзительно Верка Собакина. Она бросилась с криком к болотцу:

— Ордынцы! Хайсаки окружают! Мамоньки!

Девчонки затихли. Сначала вроде ничего не было слышно. Но через какое-то мгновение конский топот и вопли хлынули со всех сторон. Евдокия села на борова, приказав юницам:

— Сломите по тростниковой трубке и ныряйте в жижу болотную. Держитесь тамо за осоку. А дышите через трубки. И долго таитесь. Не вылазяйте! А я отвлеку татарву...

Мурза охватил сайгачью низину скрытно. И бросились его воины с арканами ловить русокосых юниц и невест, ушедших в степь без охраны так далеко. Верещали и метались девчонки. Но не было рядом ни коней, ни защиты. И одна за одной ложились они полоненно поперек конских хребтов. Кланьку заарканил сам предводитель — Мурза.

— Якши! Матор кыс! (Хорошо! Красивая девушка!)

Рвала свои волосы с плачем Злата Блинова, убивалась Оля Лапша, скулила Пашка Добрякова. Хрипела, пытаясь удавиться, Варька Телегина. Выла Малаша Оглодай. Стонала от боли и горя Василиска Душегубова. И хохотали весело узкоглазые молодые вои.

— Джабык кызымка! Джаман! (Тонкая девчонка! Плохо!)

— Мин ач юан кыс! Алтыншаш! (Я хочу толстую девицу! Луноволосую!)

— Мало невест гулял в степь! Не всем добыча!

— А почему никто не взял на аркан бабайка?

— Как называется бабайкин конь?

— Свыня!

— Кто пронзит стрелой свыню?

— Не трожьте ее, это бабка-шайтан, шаман. Она может навести порчу. Отойдите от нее подальше, — сплюнул Мурза.

— Куда пойдем? К чистому озеру или на тропу купцов? — спросил тысяцкий.

— Сколько взяли молодаек? — поинтересовался Мурза.

— Три десятка и шесть.

— Двинемся сразу на дорогу купцов. Добыча велика и драгоценна. Казаки могут послать погоню.

— Говорят, Меркула и Хорунжа у них пока еще нет...

— Я опасаюсь атамана Скоблова. Однако он не догонит нас. Мы продадим руслянок в гаремы кызылбашам, туркам. Нам надо золота. Много золота для войны. Мы купим порох, пистоли, заморский пушка!

Так была решена участь полонянок. И не раз еще поседеют отцы, теряя дочерей. Будут рыдать матери безутешно. А синеглазых чаровниц будут продавать на шумных базарах Хивы и Стамбула, Каффы и Бухары.

Ордынцы напоили коней и пошли к югу. Казацкая погоня им не угрожала. Кибиток и обоза у них с собой не было. Пленниц усадили на быстроногих верблюдов. Колдунья долго ехала на борове за войском Мурзы. Она выкрикивала проклятия, размахивала клюкой. Кланька не выдержала:

— Ополоумела ты, Евдокия? Поспешай лучше в городок. Мож, настигнут казаки ворогов... Мож, ослобонят нас...

Верблюды с полонянками шли кучно, не цепочкой, как обычно ходят в караванах. Девчонки начали переглядываться, переговариваться:

— А где Верка Собакина?

— И Лады Скобловой нет!

— И Любки Мучаги не видно.

— Нийна Левичева пропала...

— Девки! А ить и Дуньки Меркульевой с нами нетути!

— Колдунья их превратила в невидимок, должно.

— А пошто нас ведьма не спасла?

— Так мы над ней надсмехались... в грязь бросили...

Милка Монахова кивнула Паше Добряковой:

— Надобно ускользнуть как-то от поганцев.

Задумка о побеге у всех была. И на вторую же ночь Варька Телегина, Злата Блинова и Оксана Буракова выползли из-под кошмы в степь, сели на коней, обвязав копыта клочьями своих юбок и платьев, скрылись незаметно. Ордынцы обнаружили побег полонянок токмо утром, после намаза. Погоня за ними не принесла успеха. Разве догонишь казачку в степи, когда она села на коня? Мурза самолично отрубил головы ночным стражникам. Охрану после этого ужесточили. А самых красивых и непокорных — Кланьку, Милу Монахову и Василиску Душегубову заковали в колодки. Когда ветер повернул к закату, ордынцы подожгли степь.

На осьмой день одновременно с разных сторон возвернулись в Яицкий городок юницы, которые отсиделись с камышинками в болоте. И те, что сбежали из плена. Одних привела колдунья, других — Варька Телегина. И завыли матери от горя во многих избах. Казацкие разъезды искали девок, но не в степи, а на правом лесистом берегу реки, куда и ходили всегда травознайки. Много было разговоров, аханий и шепотков. Зоида Поганкина по сорок раз в день за водой к чистому колодцу бегала, шептала бабам:

— Девки-то, которы вернулись, никому не потребны. Никто их в замужество не примет. Ордынцы их испоганили, изнахратили! Всех до единой! Даже дитю — Дуньку Меркульеву лишили девичества!

Богудай Телегин с полком ринулся в погоню за Мурзой. Но дальше сайгачьей долины казаки не пошли. На сотни поприщ, вокруг крутила вихри пепла обгорелая, черная степь.

Цветь сорок вторая