Золотой цветок - одолень

— Она доносы и поклепы писать повелевала, — обелял себя Вошка Белоносов.

— Она болярыней себя именовала...

При обыске в схороне у Митяя Обжоры нашли золотую ложку и костяного божка, которые он утащил у Ермошки. Поганкину круг приговорил к позорной смерти. Меркульев сам начал пытать Зоиду:

— Золотую блюду украла? Где утаила?

— Безвинна я, атаман.

— Говори, а то клещами начну рвать ребра...

— Не брала блюдо.

Из толпы вышла Фарида:

— Она взяла! Вышла я ночью на крыльцо шинка. Луна светит. Вижу, Зоида бежит, держит золотой поднос в руках. Ране я не донесла, бо убоялась мести змеиной.

Народ свирепел. На священное блюдо позарилась. Пытать ее огнем и клещами. Куда дела сокровище? Зоиде переломали дубьем ноги, вывернули с мясом руки, выбили острогой глаз. Она долго не сознавалась, где лежит блюдо. Но в конце концов проутробила:

— Буду слезы ронять, утишьте толпу...

— Слухайте! Коленопреклоняется злодейка! — затрубил Бугай.

Замолкла толпа, бабы понявы откинули, уши навострили. Зоида заговорила слабо, но голос ее с каждым мигом креп:

— Блюдо я бросила с лодки в Яик на глубокой ятове. Утопила, дабы всем вам, ненавистным, досадить. Но казните и атамана, казаки! Предайте смерти и Меркульева! Тяжкий грех у него перед вами!

— Не бреши, Зоида!

Но некоторые казаки вскинулись клинками.

— Какая вина у Меркульева перед нами? Сообщай, Зоида. За честное признание помилуем кругом казацким. За поклеп ужесточим смерть.

— По царской грамоте все дела решает на дуване круг, стрельцам супротив не можно выступать, — размышлял Прохор Соломин.

— Выдавай атамана, Зоида! — шумели казаки.

— Я его брошу в котел с кипящей селитрой, пей мочу кобыл!

— Давайте диалектически разберемся! — мельтешился писарь, но его никто не слушал.

У Зоиды засверкали в глазу зеленые искры. И превратились они в молнии убийственные, карающие. Земля содрогалась под ее словами и взглядом.

— На дыбу Меркульева, казаки! Вздерните его рядом со мной! У него в подполе утайная казна. Двенадцать бочек золота и кувшин с адамантами, кольцами, серьгами. Атаман казну утаил от вас и от московитян. Но кому он отдаст сокровище? Присвоит он его! И у шинкаря бочка золота.

— Кто видел ту казну, Зоида? Поведай, в бога-бухгая!

— Мокриша видела. Дунька Меркульева по дурости ее в подпол пущала. Мокриша один динар даже выкрала бочки. И мне она тот золотой подарила. Я его зашила пояс для обличения. При мне судный динар. Прямо возле пупа. Режьте на мне последние отрепья, возьмите доказ!

Герасим Добряк пластанул кинжалом по тряпкам Зоиды окружно, извлек динар. Он попробовал его на зуб.

— Золотой не поддельный. Кайся, Мокриша.

— Было! Было! Я похитила динар в подполе у атамана. Зоиде я его преподнесла. И бочки с динарами видела. И кувшин с кольцами и серьгами.

Толпа взревела:

— Казнить Меркульева! Разделить казну по справедливости! Смерть атаману! Смерть шинкарю!

Как ни странно, стрельцы из полка Соломина кричали громче всех.

«Быстро они превратились в казаков», — подумал кузнец Кузьма.

Телегин утайно подмигнул Меркульеву, грузно поднялся на камень:

— Сурьез вины бросает Зоида. Выберем судию со товарищи в десять казаков. И прощупаем подвал в хоромах атамана. Ежли найдем казну, то разделим на дуване. И тогдась предадим жестокой смерти Меркульева.

— Емелю Рябого.

— Богдана Обдиралу.

— Евлампия Душегуба.

— Герасима Добряка.

— Устина Усатого.

— Гаврилу Козодоя.

— Громилу Однорукого.

— Михая Балду.

— Гришку Злыдня!

Народ не обманешь. Никого из друзей Меркульева для обыска подвала не выбрали. И хитрюги-подлецы навроде Тихона Суедова не пролезли.

— Мне в сотоварищи бог велел, для описи утаенного богатства, — провозгласил Сенька, присоединяясь к мятежникам.

— Добро пожаловать! — поклонился атаман и пошел спокойно к усадьбе.

Соломон говорил Фариде:

— Ты глянь, как он идет! Он не волочит ноги, не поднимает пыль подошвами. Фарида, посмотри на его плечи! Меркульев выпрямился, будто ждет, когда ему набросят царскую накидку. Зарежь узе меня, там ничего не найдут. Никаких бочек и никакого кувшина узе не существует. Если было что-то, атаман давно золото перепрятал.

Верховодил выборными по жребию Гришка Злыдень. И обыскали они не токмо подвал. Казаки перевернули вверх дном богатые хоромы. В бане полок сломали, печь разрушили. Под медным котлом в топке ковырялись. И вышли на дуван обескураженные. Каждый из них под конец получил от Дарьи пинок или удар скалкой.

— Нетути тамо никакой казны! В бочках медь и свинец. В кувшине золото сусальное, пей мочу кобыл! — объяснил толпе Устин Усатый.

Разъяренные казаки бросились грабить шинок. Соломону выбили зубы. Фариду избили, сорвали с нее платье. Вымазали смолой татарку. Но золота не нашли и в шинке.

Злобу сорвали на мученице Поганкиной. Для нее выкопали глубокую узкую могилу на скотском кладбище. Бросили Зоиду туда живьем, переломав железами все кости. И забросали преступницу дохлыми кошками, крысами, падалью. А сверху — навозом, землей. И кол осиновый забили.