Золотой цветок - одолень

Ермошка видел, как Меркульев и Телегин говорили о чем-то перед построением в линию.

— Ага! Все ясно! Богудай сказал ему, когда прыгнет в сани. А мы не дураки. Будем смотреть на Меркульева. Пустит он в бег лошадь, и мы поскачем. Так ведь? Чаленький мой! — угощал парнишка друга свежим хлебом.

Телегин снял шубенки, взял в руки вожжи. Конная стража выдвинулась впереди линии на триста сажен. На первое обманное движение Богудая никто и ухом не повел. Научены горьким опытом. Тогда атаман багренья слегка наклонился и поднял ногу, будто собираясь шагнуть в сани. Лошади у казаков храпели, вставали на дыбы. Они чуяли, что сейчас начнется скачка. Первыми не выдержали Хорунжий, Скоблов, Тимофей Смеющев и Василь Скворцов. Они бросились в сани и пустили коней в бег, поддавшись на обманное движение Телегина. Берег затрясло от рева, выстрелов и смеха. Оттуда хорошо было видно, как из всей волнующей линии вырвались всего четыре лошади. Конная стража расправилась с нарушителями мгновенно. И они, обескураженные, выбыли из багренья, ушли на берег. Один Хорунжий отбивался яростно от казаков, но его сбили пикой, выволокли с реки на аркане.

— Проиграл, так затихни! — успокаивала его Грунька Коровина.

Зрители на берегу и казаки на льду прониклись уважением к Богудаю Телегину. Раз уж влипли есаулы: Хорунжий, полковник Скоблов, Смеющев и Скворцов, — то это значит, что не было у них сговора с атаманом багренья. А на льду произошла задержка, убирали сани нарушителей. Напряжение нарастало. На третью обманку Богудая почти никто не клюнул, хотя такого изощренья не ожидали. Он быстро присел в свои сани, но не поехал, а снял валенок, начал перематывать портянку. Однако три рыбака не выдержали, сорвались и понеслись вскачь. И остановили их конники, порубили сбрую, погнали на берег ударами нагаек и тычками пик. Так выбыли из багренья Нечай, Федька Монах и Устин Усатый.

— Не можно так, пей мочу кобыл! Атаман сел в сани! Сел, потому знак всем ехать! — орал Устин, утирая слезы обиды.

Федька Монах зыркал затравленно своим единственным глазом, хватался за пистоль. Его сбили конем, отобрали оружие. Нечай не кричал, улыбался:

— Я завтра куплю всю вашу рыбу!

Колыхалась линия на льду, били копытами нетерпеливо кони. Все смотрели на атамана багренья.

«Люди и через тыщу лет будут требовать хлеба и зрелищ», — подумал Охрим.

Четвертая обманка Телегина была настолько коварна, неожиданна и непонятна, что едва не вызвала мятеж. Атаман багренья поправил вожжи, подпрыгнул, перевернулся в воздухе и вроде бы начал падать спиной в свои сани. В этот момент и ринулись десятки казаков, дав волю коням. Но Богудай, оказывается, перелетел через сани и присел на лед, начал плясать вприсядку. А Тихон Суедов ожег своего жеребца нагайкой. Полетели бешено Михайло Балда, Гришка Злыдень, Микита Бугай, Ивашка Оглодай. Скакали рядом с ними Герасим Добряк, Гаврила Козодой, Богдан Обдирала, Василь Гулевой и казак из нечаевской сотни — Дьяк. Не выдержал и Меркульев.

«Ах, свинья! Забыл Богудай, что надо на пятый раз падать в сани, а не на четвертый!» — подумал он, отпуская вожжи.

Меркульевского коня не надо было понужать. А вот остановить его было не так просто. Пустил в галоп своего Чалого и Ермошка. Берег захлестнуло неистовым воплем. А стража выгоняла с позором Меркульева, Ермошку, Суедова, Балду, Злыдня и всех остальных нарушителей.

— Вот она — суть республикии! — обливался слезами радости Охрим.

— Зачем же я, дурак, отпустил вожжи? — сокрушался Меркульев.

— Надобно всегда думать своей головой! — решил Ермошка.

Телегин смотрел с удивлением, как выпроваживают на берег Меркульева.

— Что же это он? Я же сказал ему: на пятый раз! Озверевшие от неудачи Герасим Добряк, Гаврила Козодой, Богдан Обдирала и Михай Балда избивали на берегу Тихона Суедова. Вошку Белоносова будто ветром сдуло.

— Не горюй, Ермоша! — подошла с Глашкой Дуня Меркульева.

— Тютюря! — презрительно бросила Олеська.

Отец Лаврентий успокаивал казаков. Его крестные знамения гасили озверелость, а шутки рассеивали напряженность.

— Проживем без осетра до следующего утра!

И действительно, переживания были напрасными. Нарушителей с багренья изгоняли всего на один день. Завтра снова все будут строиться на льду в линию. Снова найдутся нетерпеливые. Завтра будут удачливо смеяться те, кто сегодня так огорчен.

— Богудай Телегин — самый честный рыбный атаман! Он даже Меркульеву не сказал, с какого разу прыгнет в сани! — выкрикнул Матвей Москвин.

— Слава Богудаю! Исполать! — ревели казаки.