Золотой век. Книга 2. Империя

Аспазия жестами что-то сказала Оркасу. Тот твердо покачал головой, и Перикл хмуро глянул на него. Он целый месяц добивался разрешения вывести Аспазию в город. Идея, что за ними будет таскаться какой-то здоровенный олух, совсем его не обрадовала, он представлял себе эту прогулку иначе.

– Ты можешь объясниться с ним? – спросил Перикл.

Аспазия пожала плечами:

– Когда он сам захочет понять. Оркас знает несколько жестов, но он предан матушкам. Думаю, нам от него не отделаться.

Перикл опустил руку на рукоять меча, который носил у бедра. В обычное время это могло выглядеть странно на улице города при свете дня, но, когда на горизонте постоянно маячила угроза возмездия со стороны спартанцев, половина мужчин в Афинах ходили при оружии.

Страж дома гетер весело взглянул на Перикла. Слегка отставил назад одну ногу и тоже положил руку на рукоять меча. Намерение его было ясным, и у Перикла в предчувствии схватки кровь быстрее побежала по его жилам.

– Прошу тебя, Перикл, не причиняй ему вреда. – Аспазия положила ладонь на его голую руку, и он ощутил тепло ее прикосновения. – Оркас – простой человек, он делает то, что ему велено.

Перикл кивнул, обрадованный ее вмешательством. Ему не нравились ни внешний облик этого стража гетер, ни его готовность сразиться с ним на мечах. Но все же Перикл одарил Оркаса хмурым взглядом и только после этого повел Аспазию по улице.

– Ну, по крайней мере этот громила не испортит нам день болтовней, – сказал он. – Пойдем, я хочу показать тебе Акрополь и театр. Ты правда никогда не была там?

– Я… – Она замялась, и Перикл, смущенный, замедлил шаг:

– Что?

Аспазия молчала. Перикл взял ее под руку, ощутив сквозь драпированную ткань изящную форму. Оркас тут же подступил ближе, но Перикл, сделав над собой усилие, проигнорировал это.

– Прошу тебя, Аспазия, если ты не скажешь мне, я не смогу извлечь ответ из воздуха.

– Хорошо! – ответила она. – Матушки велели, когда ты будешь показывать мне город, делать вид, будто я никогда не покидала их дом. Они сказали, мужчинам нравится делиться с женщинами своими познаниями, они счастливы, когда делают это. Но я не хочу лгать тебе. Так что да, я была в театре! В прошлом году я видела все пьесы во время игр. Вот, я сказала это! Мне нравятся истории, маски, музыка – все. Так что, если ты сегодня приведешь меня на встречу с Эсхилом, я не хочу лгать и говорить, что не знаю о его работах. Ты понимаешь? Это невозможно. Почему ты улыбаешься? Что? Ты не хотел бы рассказать мне о городе, показать удивительные вещи, как будто я провела всю жизнь в своем саду?

– Я хочу узнать тебя, а не получить идеальное представление о тебе. Мне все еще не до конца ясно, кто такие гетеры, Аспазия, но я не хочу, чтобы меня дурачили. – На мгновение Перикл посерьезнел, обдумывая собственные слова. – Это правда. Я не могу влюбиться в картинку, нарисованную кем-то другим. Либо ты совершенно реальна, либо неинтересна мне. Понимаешь?

Аспазия улыбнулась, и это была широкая улыбка, такая же, как у самого Перикла, а не тонкая усмешка благородной афинянки. Она превратилась в веселый смех, от удовольствия Аспазия даже сжала кулачки.

– Я Аспазия, Перикл. Через несколько дней мне исполнится восемнадцать. И мне будет очень приятно встретиться с твоим другом Эсхилом.

Она выставила вперед руку, и в безумии момента Перикл притянул девушку к себе, чтобы поцеловать. Между ними вклинились мозолистые пальцы Оркаса. Перикл отступил назад и густо покраснел:

– Только вот этот… Лучше бы он ушел.

Аспазия кивнула, глядя на него широко раскрытыми глазами.

* * *

Театр Диониса находился рядом с Акрополем, в самом центре города. Как покровителя театральных игр, Перикла везде встречали с радостью, куда бы он ни привел Аспазию и ее молчаливого спутника, а они заходили в такие места, которых никогда не видели простые люди.

Эсхила они застали за обсуждением реплик из пьесы с несколькими молодыми актерами. Увидев заглянувшего в зал Перикла, драматург прервал репетицию, пересек помещение, как военный корабль, низко поклонился Аспазии и взял ее за руку. Стражник хмыкнул. Эсхил, услышав это, повернулся к нему и сердито спросил:

– Чего ты хмуришься на меня?

Драматург был вспыльчив, и Перикл поспешил вмешаться:

– Оркас охраняет Аспазию, друг мой. К тому же он глух, так что не задавай ему вопросов.

– Ясно. Ну, тогда пусть он не приходит в мой театр с видом злобного мальчишки, – сказал Эсхил.

Прежде чем стать первым драматургом в Афинах, он был солдатом, и Перикл подумал, что в нем сохранилась готовность применить силу, если понадобится, очень быстро и решительно.

Эсхил отступил назад и посмотрел на Аспазию. Она слегка зарделась под его пристальным взглядом.

– Тебе не нужен охранник, моя дорогая. Особенно когда Перикл смотрит на тебя такими большими телячьими глазами. Судя по тому, что он говорит, думаю, этот парень готов вызвать на бой весь город ради тебя.

– Эсхил, пожалуйста! – взмолился Перикл. – Я беседовал с тобой доверительно, как с другом.