Золотой век. Книга 2. Империя

Дорион, запнувшись, встал, взмахнул руками и припал на одно колено в пыли. Пока он так стоял, закрыв глаза и дыша жаром, как гончарная печь, во двор вбежали несколько других мальчиков. Они тоже никогда еще не выкладывались настолько, стремясь сократить разрыв между собой и убежавшими вперед Дорионом и Плистоанаксом. Из гордости и пылая воинским духом, вся группа довела себя до полного изнеможения. Тут оно и сказалось. Одного или двоих вырвало на пыльную землю. Другие нагнулись, уперлись руками в колени, пот катился с них крупными каплями.

На перешейке дядя Плистоанакса спешился и взял в руки поводья обоих коней. Племянник благодарно кивнул, чувствуя, что воспоминания все еще сильны, отчетливы и не дают ему покоя. Он помнил, чего стоило, претерпевая боль, контролировать дыхание, стоять как, по его представлениям, подобало царю. О боги, это было нелегко! Однако, выиграв, победив их всех, он обнаружил, что способен многое вынести. Его отец Павсаний давно умер, осужденный за измену. Никто больше не мог научить его, как должен вести себя царь. И Плистоанакс с самого начала осваивал эту науку сам.

Теперь наставники занимались новым поколением – давали им те же упражнения, заставляли совершать такие же забеги и вступать в схватки, когда юнцы уже едва держались на ногах. Плистоанакс ухмыльнулся, вспоминая эти тренировки. Интересно, есть ли сейчас кто-нибудь, говорящий: «Еще раз», когда все уже падают от усталости. Его били по рукам до синяков и ссадин, ноги у него опухали, ребра трескались с хрустом, и нос был сломан десяток раз. Но он все равно собирался и, харкая кровью, говорил: «Еще раз», жестом показывая, чтобы они начинали снова, пока противники ничего уже больше не могли, только таращились на него пустыми глазами.

Тут Плистоанакс обернулся и посмотрел на того, кто вез для него воду и щит, кто выехал из Спарты рядом с дядей Никомедом. Дорион еще не слез с коня. Вместо этого он оглядывался – нет ли где врагов или какой-нибудь другой угрозы. Заметив на себе взгляд царя, Дорион вопросительно вскинул подбородок, но ничего не сказал. Плистоанакс молча кивнул. Тогда они были мальчишками. Тренировки, поединки, поднятие камней и железа добавляло рельефности мышцам их плеч и ног. Дорион стал его самым преданным товарищем, доверенным человеком. Плистоанакс мог лишь удивляться этому, хотя думал, что понимает. Мальчик, назначенный эйреном их группы в лагере, хотел за кем-то следовать, даже нуждался в этом. Дорион выбрал Плистоанакса, но только после того, как тот доказал, чего стоит. Значит, Дорион способен поступиться своей гордостью. Плистоанакс улыбнулся, вспоминая, как, возвышаясь над припавшим на колено соперником, протянул ему руку. Дорион взялся за нее и встал. Плистоанакс опередил его. Цари подыскивают себе личных стражников в агогэ, когда проверяют их.

Перешеек между Пелопоннесом и материком был местом голым, неприютную пустоту скрашивали лишь несколько корявых олив, которые, вероятно, росли здесь еще в детстве Гомера. Вдалеке блестело море, похожее на серый кованый металл. Полоса земли была совсем неширокой. Когда-то ее перегораживала стена, хотя теперь даже камней от нее почти не осталось. Интересно, подумал Плистоанакс, у скольких домов, отстроенных после землетрясения, стены сложены из взятых здесь каменных блоков? Хотя какая разница. Стену сложили во времена, когда персидская армия беспрепятственно опустошала эти земли и жгла города. Спарта разбила вражеское войско, и с тех пор стена им не нужна. Они сами вновь стали стенами.

Глядя на приближающуюся небольшую группу афинян, Плистоанакс невольно подумал о стенах, возведенных этими людьми от их города к морю. Мало того что они окружили камнем Афины. Это уже было своего рода оскорблением. Стены, протянувшиеся до порта Пирея, еще хуже. Это вызов.

Коней оставили Дориону, а Плистоанакс с дядей двинулись навстречу чужакам. Те явились втроем, за ними пони тянули небольшую повозку. Эти люди явно пришли из Афин пешком, что вызвало у Плистоанакса мимолетное раздражение. Важно ли, что они выбрали местом встречи перешеек? Говорят, афиняне – люди изощренные. Плистоанакс ощущал свою юность и недостаток опыта как тяжелый груз. Афиняне – драматурги, ораторы… мастера и торговцы. Они наверняка хитрые бестии, каждый из них.

По сравнению с ним они еще и изнеженные, подумал Плистоанакс. Ему не нужно было прикасаться к рукояти меча, он и так знал, что его копис на месте, свисает с пояса. Отцовский. Он стал частью его самого. Плистоанакс понял, что не боится гнева афинян, только бы они как-нибудь не обхитрили его и не выставили дураком. Он стиснул челюсти. Он достиг совершеннолетия и стал военным царем Спарты. Эфоры хотели ехать с ним. Плистоанакс улыбнулся, вспоминая, какие у них были лица, когда он дал им ответ.