Золотой век. Книга 2. Империя

– Ну и что тогда? Что ты предлагаешь? Оставить без внимания нападение персов на Кипр? Это нанесет не меньший ущерб нашему Союзу и ослабит его, разве не так?

– Так, – кивнул Кимон. – Я должен помочь Кипру, а для этого мне нужно быть уверенным, что Спарта не выступит, пока наше войско находится в другом месте. Они боятся нашего флота, Перикл. Я могу высадить людей на Пелопоннесе, как только спартанцы встанут под нашими стенами. Они это знают. Вероятно, только эта угроза и держит их на той стороне перешейка. Чтобы я мог отправиться на Кипр, нужен перерыв в этой нашей холодной войне. Мне необходимо перемирие со Спартой.

Перикл моргнул, глядя на человека, которого уважал больше всех, и обдумывая его слова.

– Я знаю, ты видел атаку при Танагре, Кимон. Тогда мы с Эфиальтом пытались ослабить Спарту. Мы рассчитывали, что привели с собой превосходящее силой войско, и, хотя было пролито немало их крови, они убили так много наших людей… Ты не видел похороны. Могилы… Думаю, наш расчет оправдался, силы их убыли, но с того дня они жгут наши корабли и отбирают грузы у торговцев, присоединяются к нашим врагам, чтобы давать им советы и тренировать их. Понимаешь? Я бы заключил перемирие со Спартой завтра же! У нас остались бы наши стены и торговля – в Союзе все было бы спокойно, за исключением тех мест, где Спарта охотится на наших людей! Клянусь богами, чего бы я только не отдал за мир! Это Спарта рыщет вокруг загонов, изыскивая способы, как бы утащить ягнят. Это они злятся и несут разор. Их тебе нужно убеждать, не нас.

Кимон молча кивнул, выпучив глаза и надув губы: юнец взялся поучать его. Перикл вспомнил об опыте Кимона в командовании, гораздо большем, чем у него. Без сомнения, все высказанные им доводы уже приходили в голову архонту. Ах, он слишком увлекся! Перикл покраснел и решил больше ничего не говорить.

– У меня есть друзья в Коринфе, – сказал Кимон, – люди, которые имели дела с моими предками не одно поколение и которые, я уверен, меня не обманывают. Они говорят, новый спартанский царь отстраивает заново город, заставляет людей из разных классов проходить обучение в школах агогэ, делает их спартиатами еще до того, как они закончат подготовку, – старается как может, лишь бы вернуть свой народ к былой силе. Сменится одно поколение, и не останется следов ни землетрясения, ни восстания илотов. Это проблема для наших сыновей, Перикл, не для нас. Меня подмывает предложить ему серебро в обмен на десять или двадцать лет мира.

– Они не пользуются деньгами… ты, конечно, это знаешь, – сказал Перикл и откашлялся. – Почему ты считаешь, что они примут предложение?

– Это верно, спартиаты не применяют деньги в обычной жизни. Они все делают сообща: от еды и сна в казармах до тренировок. Однако государству деньги необходимы. Они знают цену серебру, когда входят в контакт с другими городами. У Спарты имеется сокровищница вроде нашей, хотя, по-моему, сейчас там мало что есть, кроме пауков и мышей. Илотов, чтобы ремонтировать щиты или складывать стены, у них теперь тоже меньше, чем в прежние времена. Так что, если они хотят нанять мастеров или архитекторов из Аргоса, им нужно хорошее серебро. У нас есть рудники в Лауриуме, и мы хотим заключить мир. Им нужно время и серебро. За разумное его количество, думаю, я смогу свести вместе обе стороны.

Кимон со смущенным видом поскреб носком сандалии по земле.

– В прежние времена я набрал бы необходимое в семейных сундуках. Мне не хочется ни о чем просить совет, Перикл, не говоря уже о серебре в таком количестве, чтобы хватило соблазнить царя Спарты. Однако члены совета доверяют мне больше, чем многие афиняне. Если я поеду в Спарту, то должен сделать там наилучшее предложение. Один шанс, и, кто знает, через неделю я могу вернуться с перемирием, в котором поклянутся богами.

– Сколько тебе нужно? – спросил Перикл, страшась услышать ответ.

– Десять талантов. Столько я смогу увезти на повозке. – Он увидел, что Перикл колеблется. – Мне не нужно напоминать тебе о тех сорока, которые я отдал на стены.

– Мы потратили еще девятьсот, – пробормотал Перикл.

Настал черед Кимона моргнуть. Сумма была больше, чем он мог представить, не содрогнувшись.

– Сокровищница Делоса? – спросил он.

Перикл кивнул. К его удивлению, Кимон помрачнел:

– Ее собирали на флот.

– И мы содержим флот, – быстро отозвался Перикл. – Мы не нарушили клятву. Пусть даже вдобавок потратили деньги на защиту Афин. Сокровищницу Союза мы восстановим, если добьемся мира. Хорошо. Десять талантов. Я поручусь своим именем.

– Отлично!

Угрюмость сошла с лица Кимона, как небо расчищается от облаков, когда выходит солнце. Он протянул руку, Перикл с жаром пожал ее и, не выпуская, спросил:

– Ты и правда думаешь, что Спарта согласится?

– Я бы поставил на это свою жизнь, – ответил Кимон и улыбнулся, все его тревоги развеялись. – Можно мне посмотреть на твоего сына?

– Конечно, – сказал Перикл, и они вошли в дом, оставив за дверями кислый воздух политических сделок.

19