Золотой век. Книга 2. Империя

– Были, но у персов новый царь, сын Ксеркса. Его прозвали Долгоруким. Не знаю, из-за физической особенности или это какая-то игра слов в их языке. Как бы то ни было, ему удалось перебить всех своих братьев и захватить трон. Все капитаны моего флота еще до этих событий твердили одно и то же: персы снова проверяют нас на прочность. Уже несколько месяцев они посылают по морям свои прекрасные новые военные корабли. С нашими триерами они не сталкиваются, но сопровождают и защищают торговые суда, охраняют свои берега. Вокруг Кипра персы вели себя более агрессивно, испытывали, чем мы ответим, как теперь выясняется. Они раз пять подгребали на веслах достаточно близко, чтобы нашим командам приходилось выходить им навстречу. До нападения это выглядело как игра и угрозы, ничего похожего на приглашение к бою. Потом они произвели ночную высадку на остров. Я пока получил всего одно донесение, и никаких цифр, но у нас там гарнизон из тысячи отборных людей.

Оба они вспомнили мрачные картины высадки на Кипр.

– Ты думаешь, они до сих пор держатся? – тихо спросил Перикл.

Кимон покачал головой. Он был не из тех, кто тешит себя ложными надеждами.

– Нет. Раз этот новый персидский царь настолько дерзок, что решился на высадку, думаю, он сделал это с большими силами. Если кто-то из наших людей выживет, они попадут в плен.

Перикл откашлялся, испытывая неловкость от того, как изменилось соотношение власти между ними. В теории Кимон вернулся ко всем своим прежним почетным званиям и обязанностям, но за время его отсутствия баланс сил стал иным, и прошлого не вернуть. Перикл и Эфиальт контролировали крупнейшие группировки в собрании, при этом из них двоих Эфиальт занимал главенствующее положение. Кимон, может, и сохранил титул наварха флотом Союза, но не мог вывести в море корабли без кивка своего старого друга. Перикл чувствовал, что это вызывает досаду у Кимона, но дисциплину он соблюдал, будучи всегда столько же спартанцем, сколько и афинянином. Если ему понадобится припасть на колено, чтобы вести флот к Кипру, он сделает это без колебаний. Перикл в жизни не встречал более верного и безжалостно решительного человека. Когда речь заходила об Афинах, о Союзе, Кимон был как кремень.

– А что Спарта? – спросил Перикл.

Ему неприятно было задавать этот вопрос, но такова его роль. Если наварх хотел вести флот на восток, Перикл отвечал за то, чтобы море вокруг Афин не лишилось защиты.

– Вот поэтому… я и пришел к тебе. – Казалось, Кимон выуживает из себя слова и говорит неохотно. – Ты знаешь, месяцы после возвращения я потратил на надзор за стенами и флотом, за нашими войсками здесь и во всех городах Союза. Мы слишком растянули свои силы, Перикл. Не могу сказать, почему Спарта до сих пор еще не испытала нас по-настоящему. Но когда они это сделают, нам придется туго.

– Тебя не было здесь какое-то время, – начал возражать Перикл. – Я не думаю…

– Прошу тебя, Перикл. Ты понимаешь, что я рассуждаю здраво. Ты меня знаешь. Мы – скифская стража для сотен маленьких городов и членов Союза. В нынешней ситуации это работает, но весь мир ждет, когда спартанцы решат, что с них хватит. Они тянут. Выжидают удобный момент. Тогда они выступят, разобьют всех врагов разом и вернутся домой. Так они воевали против Персии, и помнит ли кто-нибудь, сколько времени они уже безвылазно сидят за своими стенами? Нет. Для Спарты война начинается с еды, которой они кормят своих солдат, затем тренировки, изготовление снаряжения, учет рельефа местности, погоды… всего. А когда они наконец выступают в поход, то уверены в том, что́ им предстоит сделать и как.

– Все это мне известно, – сказал Перикл.

Кимон удивил его тем, что снова перебил, не дождавшись, пока он выразит свою мысль. И это больше, чем что-либо другое, показывало, как серьезно друг настроен убедить его в своей правоте.

– Спартанцы пока не готовы действовать, – продолжил Кимон. – Но когда они явятся, нам придется отдать все, чтобы пережить это. Твои стены обеспечивают нам безопасность, я в это верю, но как долго мы можем прятаться за ними?

– Больше месяца нам, вероятно, не понадобится, – немного резко ответил Перикл.

Стены по-прежнему оставались главным делом его жизни, и то, что Кимон пренебрежительно говорил о них, уязвило его гордость.

– Надеюсь, но за этот месяц наши союзники увидят, что мы не способны защитить их. Начало положил твой отец, Перикл, а ты продолжил. Сень Делосского Союза оберегает и защищает всех ее членов. Флот придет и отразит угрозу любому из них. Вот чего ждут наши люди на Кипре, и того же требуют взамен за клятву верности и серебро все члены Союза. Симмахия городов. Империя Эгейского моря. – Он помолчал и заговорил мягче: – Если нас вынудят каждый месяц бежать за свои стены, бросать Союз… будь я царем Спарты, то за один год уничтожил бы авторитет Афин. Ты понимаешь? Когда они придут, а они должны прийти, это нанесет нам урон, какого никто не может себе даже представить. Вероятно, и с Союзом будет покончено.