Золотой воскресник

– По разным причинам, – уклончиво ответил Яша.

* * *

Мы с Яковом Акимом идем на сороковины к Юрию Ковалю. Думаем, что купить.

– Арбузу, – говорю, – я уверена, Юрий Иосифович бы обрадовался больше, чем цветку…

– Но меньше, чем бутылке, – заметил Яша.

* * *

Лёня меня ругает:

– Нет, ну надо же! Только сидит и думает – от кого бы еще полететь на воздушном шаре?

* * *

Володя Храмченко рассказал, как он прыгнул с парашютом: сколько было треволнений, переживаний, а встал на землю – и всех людей увидел недифференцированно – тот студент, а тот профессор, а как…

– Тела? – простодушно спросил Лёня.

– Как души, – он быстро ответил. – Еще в полете я понял, – сказал Володя, – что можно дышать глазами и ушами. Раньше я не знал, что так можно дышать, а тут ясно и отчетливо понял, как это делается.

* * *

– Эта женщина, – сказал Леонид Юзефович, – даже не подозревает, что у истории должны быть начало и конец…

* * *

Шабуров Саша – мне:

– Слушай, мы старые люди, оторвались от КВН, взяли в руки книгу. Хватит морочить нам головы, что ты там где-то путешествовала, у нас не так много времени – мы хотим найти ответ на единственный вопрос: КАК ЖИТЬ?

* * *

Пожаловалась художнице Лене Садовниковой, что у меня живот болит.

А Ленка:

– У нас в Севастополе, мама рассказывала, в соседнем дворе жила женщина – палач. Она участвовала в расстрелах. Это была мрачная, тяжелая тетка – в галифе и сапогах. Все жили в коммуналках, и когда она появлялась на кухне – народ исчезал, как-то инстинктивно ее сторонились. А она в свою очередь всех опасалась, боялась, что ее отравят. Так вот, она говорила, что лю– бое отравление можно вылечить подогретым красным вином…

* * *

Люся:

– Господи! Везде уже инвалиды живут интересно, а у нас только начинают!..

* * *

– Мой Лёва, – она говорила, – не может майки выстирать добела, а только досера.

* * *

– Мой папа умер, когда вел экскурсию по старой Москве, – рассказывала Люсина подруга, журналистка Евгения Прусакова. – Так любил старую Москву, видимо, захлестнули эмоции!..

* * *

– Сегодня, – сказала моя подруга Нина, – я просто разрывалась между кладбищем и роддомом!

* * *

По телевизору показали сюжет об одной учительнице из Красноярска – зарплата копеечная, одна, без мужа вырастила сына, он учится в институте, удочерила девочку – та учится во втором классе, пятью хлебами всех накормила, теперь хочет усыновить негритенка.

Ее все спрашивают:

– Зачем?

– Да как представлю – зима, Красноярск, деревня, снега – и негритенок идет. Это так красиво…

* * *

На мой призыв к детям в журнале “Мурзилка” сообщить, кто видел своими глазами летающую тарелку, пришло такое письмо:

“Мне 81 год, я 50 лет член партии, нам дали путевку в Аншахово под Одессу. После ужина мы вышли погулять, и что же мы увидели? 2 апельсина больших на расстоянии, один выше, другой ниже. Минут 15 висели, красные, неподвижно. И вдруг в течение нескольких минут их совершенно не стало. Вы понимаете, какое положение? Это были НЛО”.

* * *

Люся на Ваганькове – слышит, из телефонной будки: “Алло! Милиция? Это вам звонят с кладбища. Я тут выступал на могиле Есенина, читал стихи. И у меня украли саквояж!”

– Представляю, что ему отвечали, – всю дорогу переживала за него Люся. – Обнял бы свой чемодан и выступал. Или хотя бы чувствовал его ногой!..

* * *

– Ваганьково – это самое оживленное место во всей Москве! – говорила моя Люся.

* * *

Средний брат Лёни, врач-реаниматолог Евгений Тишков, решил нам продать свой ортопедический матрац, на котором он спал почти десять лет. Причем недешево: уникальный дизайн и ручная выделка.

– Только человек с железными нервами, – сказал Лёня, – может купить матрац, на котором десять лет проспал реаниматолог. Посттравматический шок можно заработать… Пускай снизит треть цены!

* * *

Я спрашиваю у Жени Тишкова:

– Что ты думаешь о книге Моуди “Жизнь после смерти”? Это реальная вещь или миражи?

– Не знаю, – он замялся, – может, у них там, в связи с хорошим питанием, экономической стабильностью, и есть такая опция, а у нас точно нет, это я тебе заявляю со всей ответственностью!

* * *

Художник Шура Соколов, посмотрев передачу, где жалуются, что не хватает золота военным золотошвейкам:

– Неужели они довели-таки страну до такого состояния, что им не хватает золота на кокарды?

* * *

– У тебя нет лишней пишущей машинки? – спросил писатель Дмитрий Верещагин. – Есть? А у нее клавиши не западают? Дай мне – напечатать роман? А то мою машинку жена отдала. Приходили из общества слепых – спрашивали старые ненужные вещи, она взяла машинку и говорит: “Вот, возьмите, мы все равно на ней не печатаем”. И они взяли.

– А ты что?

– Я? Просто опешил, и все.

* * *

Искусствовед Виталий Пацюков так интересно обо всем рассказывает, я говорю:

– Вам надо все это написать!

А он:

– Понимаете, я больше думаю, чем пишу. Вот вы молодец…

– …Больше пишете, чем думаете! – сказал Тишков.

* * *

В Риме Виталий Пацюков водил нас в церковь Святой Пракседы, спасавшей гонимых христиан. Там в сыром подвале – склеп с останками чуть ли не двух тысяч христианских мучеников, которых захоронила святая Пракседа.