Золотой воскресник

– Я тут же прекратила ему отвечать, – сказала Дина. – Мало того, что он уверен, что он меня переживет, поскольку свою переписку с Довлатовым он уже опубликовал, причем из этой переписки ясно видно, что Довлатов – хороший человек, а он – нет. Хотя я слышала от одной женщины, что два брата Довлатовы были оба негодяи. Раз как-то ее знакомая ехала в лифте и в руках держала открытый торт. Так эти два Довлатова зашли в лифт, заклинили двери и ездили вверх и вниз до тех пор, пока не съели весь торт.

* * *

В эпоху перемен служба новостей BBC обратилась к Марине Бородицкой с просьбой комментировать происходящее в нашей стране. Ее повсюду находили по мобильному и обращались за разъяснениями.

– А я – то в туалете, то у гинеколога, то в поселке Медный на выступлении, – говорит Маринка. – Меня спрашивают: “Вы где?” А я отвечаю: I am in the center of nowhere…

* * *

Феликс Шапиро:

– Однажды в детстве я нечаянно опустил ноги в стоящую на полу кастрюлю с супом. И у меня возникла дилемма: сказать или не сказать маме. Мама была медработником, я подумал, что она его выльет, и не сказал, и все остались живы. Но спустя много лет я признался. А она ответила: “Нет, мы его бы не вылили. Время было голодное. Война…”

* * *

В театральном журнале увидели воспоминания Сергея Бархина об актере Льве Вайнштейне. Мы позвонили Серёже, сказали хорошие слова. Сергей Михайлович очень обрадовался.

– Вы ведь не позвонили бы, если б вам не понравилось? – спросил он.

– Я бы все равно позвонила, – сказала я, – а Лёня – нет!

* * *

– Мне нужен совет, – говорит Бархин, – писательское наставление…

– Пиши как бог на душу положит, – сказала я.

– Этого я от тебя и ожидал, – разочарованно отозвался Бархин. – А ты скажи, по какому пути идти? Представь, что ты престарелая Цветаева или, скромнее, Лидия Чуковская и к тебе пришел некий полупедрильный персонаж из Пиранделло, просит прочитать его рукопись, а ты посмотришь усталым взглядом и скажешь… Ну, например: “Вам надо почитать Чаадаева…”

– Ладно, встретимся как-нибудь… – говорю я.

– Ты как будто актриса, а я режиссер, и я звоню предложить тебе роль в моей постановке “Пиковой дамы”. А ты отвечаешь: “Ну, как-нибудь встретимся, и вы расскажете мне свою концепцию…” Приходите сегодня с Лёней? Или завтра? Пока Лена в Германии, я вас ничем не буду кормить…

* * *

Застала Тишкова за таким занятием: из книги одного безумного графомана – а тот подарил две книги – Лёня вырывает страницы, делает самолетики и пускает их с балкона.

Я говорю:

– Это что еще такое?!

А он отвечает вольнолюбиво:

– Да вы забодали уже, писатели, своими бумажными версиями. Скоро все будет на цифровом носителе!

И лихо добавил:

– Прогресс не остановить шайке мерзавцев!

* * *

Просветленный мастер Карл Ренц на встрече с нами, своими учениками, сказал, что главным учителем считает свою бабушку.

– Если у меня что-то отбирали в детстве или я терял свои игрушки, она говорила мне: “Сядь, мальчик мой, успокойся, закрой глаза, что ты видишь?” – “Ничего”, – отвечал я. “Это единственное, – говорила она, – что тебе принадлежит…”

* * *

Июль 2010 года жара, лесные пожары, кругом клубы дыма.

Лёня выходит из Государственного центра современного искусства. На крыльце стоит охранник и курит.

Лёня, оглядываясь вокруг:

– Ну вы накурили!..

* * *

На стенде “Открытого мира” на ярмарке Non/fiction – Илья Кормильцев со своим сборником “Никто из ниоткуда”.

Книжку мало кто покупал, но один человек очень долго листал. Менеджер по продажам Софья Марковна давай подталкивать его к решительным действиям:

– Вот у нас на стенде поэт Кормильцев, он сочинил эти стихи. Многие из них стали популярными песнями. Знаете такой ансамбль “Наутилус Помпилиус”?

– Нет.

– Ну как? Слышали песню? “Я хочу быть с тобой!..” – запела Софья Марковна.

– Нет.

– Ну, Бутусов – певец – знаете такого?

– Нет.

– А смотрели “Брат-2”? – не унимается Софья Марковна.

– Нет.

Кормильцев молча забрал у него книгу и положил на место.

* * *

– …Может, мы все были хорошие люди по отдельности, но вместе – это было такое дерьмо!

* * *

Налетели на Седова синицы в Ботаническом саду, клевали с ладони семечки, и даже одна, особо доверчивая, сидела на его босой ноге, щипала за пальцы.

– Ты достиг уровня Франциска Ассизского, – сказала я.

– Еще нет, – он ответил. – Вот если бы воробьи мне доверились – тогда да.

* * *

Лёня на Кубе:

– Мохито я пить уже не буду. Я левомицетин выпил. Это покруче всякого мохито…

* * *

Мы с Владиком Отрошенко жалуемся Тишкову, что в издательстве FreeFly нам обоим не заплатили добрую половину гонорара, ни книгами не отдали, ни деньгами, просто послали, и весь разговор.

– Хватит уже вам якшаться с мелкими жуликами, – гордо ответил Лёня. – Пора иметь дело с крупными аферистами!

* * *

Отрошенко нам чай принес.

– Возьмите, – говорит, – чай с женьшенем. А то у меня и так по утрам стоит, а от него – как встанет утром, так до вечера и не опускается. У меня и дедушка пил такой чай, и прадедушка! До девяноста лет не хотели расстаться с этим состоянием.