Золотой жёлудь. Асгарэль. Рассказы

– Всё старое, только перекрасили, – стряхивая капли со лба, Маша любовно посмотрела на литую решетку, погладила перила и пошла наверх по лестнице, словно не раз поднималась по этим ступенькам – мимо высоких трёхстворчатых окон в пролётах, мимо неодинаковых дверей.

На последнем этаже они постояли перед величественной металлической дверью.

– Хочешь позвонить? – спросил Сергей.

– Нет. Зачем? – Маша смотрела теперь ещё выше, на тёмную лестницу, которая вела к железной двери с не защёлкнутым навесным замком.

  Сергею совсем не хотелось лезть на грязный и, возможно, освоенный бомжами чердак, но ещё больше он не хотел выказать свой страх. Забравшись под крышу, они осторожно пошли по битому стеклу и рваным тряпкам, освещая путь мобильниками.

– Вторая от входа, – сказала Маша, подойдя к печному стояку. В темноте эти стояки, уже которое десятилетие не дающие никому тепла, были похожи на колонны.

  Маша вынула кирпич из кладки.

– А ты не верил, – и протянула Сергею небольшой сверток.

Они развернули промасленную бумагу.

– Ну и дела! Даже надпись имеется дарственная… Прямо как в приключенческом романе. Внучка находит тайник, о котором прочитала в детском дневнике бабушки, – возбуждённо прошептал Сергей.

Маша усмехнулась.

– Ну вот ты и развеселился… Не говори больше о чёрных дырах в своей душе, мальчик. Что ты в них понимаешь? Тебе просто было обидно из-за того, что не все твои желания исполняются.

Сергей поперхнулся от неожиданной метаморфозы, случившейся с Машей. Она стояла над ним – властная, зрелая, лишь отдалённо похожая на ту юную девушку, которой он недавно собирался покровительствовать. Это и есть её сущность, подсказало что-то ему. Наконец-то раскрылось.

– Такой тобой я восхищаюсь ещё больше. Ты моя настоящая любовь.

– Нет, – отрезала Маша. – Твоя настоящая любовь на меня совсем непохожа. Она маленькая, полногрудая, с веснушками и заплаканными глазами. Ты просто забыл… Ну что, пойдём? – скорее приказала, чем предложила она.

Сергей потом этот обратный проход по чердаку прокручивал в памяти десятки раз, как видеофайл, особенно проверяя момент, когда они начали спускаться. Он растерянно пошёл первым, она – за ним, ведь он слышал шаги за своей спиной. Показалось ему, что шаги стали удаляться, или это он позже придумал? Одно оставалось несомненным: когда он обернулся: «здесь чёрт голову сломит!» – Маши рядом уже не было.

  Сергей обошёл чердак, умоляя её прекратить дурацкие шутки. Он обнаружил запертые выходы в другие подъезды. Потом он догадался позвонить Маше, и радостно бросился в чёрный закуток, откуда понеслась мелодия её мобильника – танец Феи Драже из «Щелкунчика». Но музыка смолкла.

  Он набрал номер снова – танец зазвучал из другого угла. Сергей направился туда, бросился за печной стояк, куда переместилась мелодия. Под ногами испуганно запищали – он едва не наступил на крысиное гнездо. Мобильника на полу не оказалось, но зато лежал свёрток из тайника…

  Сергей вышел из подъезда через час, а может, и два. Посидел в машине, глядя на нарисованное Машей сердечко и задумчиво вертя в руках сверток, и вскоре ему пришла в голову счастливая мысль, что Маша ждёт его в бабушкиной квартире. Он помчался туда, но квартира оказалась пустой. Маша совсем исчезла.

  10.

  Семнадцать часов на поезде, три на автобусе – наконец он приехал в этот северный городок. Справочно-адресное бюро располагалось в одном здании с почтой. Дожидаясь ответа на свой запрос, он слушал, как незнакомая девочка диктует отцу:

– … дис-тан-ционная, с двумя «н»… олимпиада по математике.

– Да знаю я, как слово пишется, – пробормотал мужчина. Он надписывал заказное письмо с работой дочери.

– Ну, конечно, – с ласковой иронией заметила она, и Сергей подумал, что девочка всего лет на шесть постарше его Даниэлы.

Наконец на фоне полок с папками снова возникла строгая, в бифокальных очках, работница бюро. Сергей ожидал увидеть в её руках листочек, но руки женщины были пусты. Она не обнаружила в списках никакой Марии Витальевны Грошуниной. И вообще, люди с такой фамилией в этом городе никогда не жили. Сергей не был удивлен или даже расстроен этой новостью. Наплевать, поймал он себя на мысли. Пусть всё летит в огнедышащую воронку, если уж таковая образовалась.

Он вышел из бюро и вскоре устроился в убогом номере единственной городской гостиницы – двухэтажной, похожей на частный дом с неухоженным палисадником.

– Я говорила, что она аферистка! – позвонила мать. – Я только что узнала – все деньги в банке на её имя оставлены. Вот погоди, она явится с завещанием на квартиру! Шесть месяцев, которые по закону положены, ещё не прошли… Господи, и даже после этого ты продолжаешь… Серёженька, – вдруг всхлипнула она, – может, тебе в церковь сходить, или к бабке какой… Я квартиру освятила уже.

Потом ему позвонила Люси.

– Дочь хочет с тобой поговорить.

Трубку сразу выхватила Даниэла.

– Когда ты вернешься? – спросила она по-английски. – Мама мне говорит, мы скоро насовсем поедем в Англию.

– Обязательно вернусь, моя сладкая горошинка, – ответил он тоже по-английски, сглатывая комок в горле.