Золотые миры

В этот период в Сорбонне защищал диссертацию на степень доктора филологии, на тему о русском языке, наш соотечественник, семья которого дружила с нашей, и Ирина с ним часто встречалась. Молодой ученый, очень скромный и серьезный человек, по-видимому, мало склонный к любовным приключениям, и не совсем понятно, почему он оказался объектом Ирининых «воображений». Этот ее «воображаемый роман» протекал несколько в иных условиях, чем она думала, что в ее годы (29 лет!) она уже достаточно застрахована от «какой-то любви» и проч., и что этот флирт ее только «забавлял» и т. д. Но он тянулся несколько месяцев и, хоть и не привел к «трагической развязке», но был очень мучителен для обеих сторон, тем более что протекал в рамках жизни двух семей, близких друг к другу.

Что будет дальше — все известно,
Уж так в веках заведено.
И потому, неинтересно
Скользить на илистое Дно.

Ни слез, ни гнева, ни упреков.

Душа прозрачна, как стекло.
В романе, конченном до срока,
Все так привычно одиноко,
И так безрадостно светло.

В нем все намечено заране;

Ничто не обмануло нас:
Усталость, разочарованье
От поцелуев на диване,
От слишком откровенных глаз.

И подсознательная жалость,

Что жизнь не повернет назад,
Что света было слишком мало,
И что игра не оправдала
Всех, ею созданных утрат.

25. V.1935

Между прочим, весь этот сложный инцидент (правда, в конце концов, довольно невинный) совершенно не отразился на отношениях между Ириной и женой Б.У., ее старой подругой, с которой она продолжала встречаться и, судя по записям в дневнике, обе они не казались друг другу соперницами.

В заключение, в течение изживания всех этих волнений, у Ирины все более поднималось чувство к своему мужу, в котором она видела защитника ее от нее самой, И знаменательно, как в стихах этого периода чувства к Б.У. и к Юрию идут параллельно, даже не вступая в борьбу: «Я вас люблю запретно и безвольно», — пишет она одному; «И что б в жизни моей не случилось, / Никогда ты не станешь чужим», — пишет она другому.

«ВЛАСТЬ ДОРОГ»

Никогда не могу не поддаться
Притягательной власти дорог!

Как люблю я дорожные карты,
Шорох шин, и просторы, и тишь…

В августе 1935 г. Юрий купил Ирине велосипед. Началась новая эра ее жизни. Велосипед (он уже доставлял ей огромное удовольствие в Африке) в значительной степени облегчил им обоим загородные прогулки, которые давали им большую радость. Прекрасные окрестности Парижа, помимо эстетического удовольствия, давали много исторических познаний и проч. Впоследствии, когда Игорь подрос, прогулки делались втроем на небольшие дистанции.

С введением во Франции оплачиваемых отпусков прогулки Юрия с Ириной стали делаться в различные районы страны — в Бретань, Прованс, Нормандию и задолго до отъезда согревали Ирину. Приятно было смотреть, как намечались цели путешествия, устанавливались маршруты, начинались всевозможные справки, покупались путеводители, проверялись фотоаппараты, дорожные костюмы и т. д. Как было ново и заманчиво увидеть музеи, храмы.

И каждый новый промелькнувший город,
И в Сен-Мало торжественный прибой,
И силуэты башен над водой,
И кружева Руанского собора…

Останавливаться в различных гостиницах или спать под открытым небом, переживая все приятные неудобства «кампирования», даже некоторые велосипедные катастрофы, следы которых можно было увидеть на фотоснимках. Конечно, появился целый цикл стихов об этом.

Считать толково километры,
На карте намечая путь.
Учесть подъемы. Силу ветра.
Что посмотреть. Где отдохнуть.

Решить внимательно и строго,

Что нужно брать с собой, что — нет.
Вязать пуловеры в дорогу.
И чистить свой велосипед.

Мечтать о воздухе хрустальном,

О тишине лесов и рек,
О городке провинциальном,
Где будет ужин и ночлег.

И в настроении прекрасном

На карту заносить пути,
Пока не станет слишком ясно,
Что больше некуда идти.

20.11.1937