Золотые миры

Какая удивительная, почти патологическая, картина ее «влюбчивости»! В дальнейшей записи это состояние обрастает подробностями уже критического свойства. «Комната не убрана, сын заброшен, муж обманут и предан (ибо воображаемая измена — есть уже измена), сама я все время нахожусь в каком-то истерическом, болезненном состоянии, мне кажется, что и мои удушья того же нервного происхождения — и из-за чего? того, чего никогда не было и не будет. «Воображаемый роман» и «воображаемый собеседник».

А я еще не считала себя фантазеркой!» — «Жизнь пошла вразлад и врозь» — констатирует она, и через несколько дней она написала замечательное стихотворение, одно из блестящих и убедительных свидетельств искренности ее «стихов о себе», утверждения в них своей личности.

ИЗМЕНА

(Воображаемому собеседнику)

Измены нет. И это слово
Ни разу не слетало с губ.
И ничего не стало новым
В привычно-будничном кругу.

Измены нет. Но где-то втайне,

Там, где душа совсем темна,
В воображаемом романе
Она уже совершена.

Она сверкнула жгучей новью,

Жизнь подожгла со всех сторон
Воображаемой любовью
Реальный мир преображен.

И каждый день, и каждый вечер —

Томленье, боль, огонь в крови.
Воображаемые встречи
Несуществующей любви.

А тот, другой, — забыт и предан

(Воображаемое зло!)
Встречаться молча за обедом
Обидно, скучно, тяжело.

Круги темнее под глазами.

Хмельнее ночь, тревожней день.
Уже метнулась между нами
Воображаемая тень…

А дом не убран и заброшен.

Уюта нет. Во всем разлад.
В далекий угол тайно брошен
Отчаяньем сверкнувший взгляд…

Так, — проводя, как по указке,

На жизни огненный изъян, —
Ведет к трагической развязке
Воображаемый роман.

13. XII.1934. Ночь

К своему «воображаемому собеседнику» Ирина возвращается не раз в своем дневнике, уточняя и поясняя свою идею. «Воображаемый собеседник» не обязательно должен быть, например, «любовник»; в ее воображении это «друг добрый и бескорыстный, который мог бы меня просто, по-человечески пожалеть, «по головке погладить», даже в самом буквальном смысле, которому я бы могла довериться — всю себя рассказать — с болью и кровью, и услышать в ответ какие-то настоящие слова, от которых на душе стало бы тепло, и один только такой разговор, — и мне больше ничего не надо». Здесь мы видим перед собой человека, у которого на душе лежат какие-то камни и мучительные томленья, для облегчения которых требуются специальные меры. Здесь недостаточно участия мужа, матери или отца, к которым любящая их Ирина обращалась за советом в тяжелых случаях своей жизни (в записях Ирины часто встречаются упоминания о душевных разговорах с мужем, в которых улаживались ссоры и многие интимные недоразумения) Нет, подобные душевные томления требуют вмешательства именно «друга», — часто в таких случаях приходят на помощь сестра, брат, любимая подруга, а для верующего человека (особенно нервного и экзальтированного) в религиозной среде — хороший духовник, священник, отшельник…