Золотые миры

Новый месяц тонкою подковою
Встал над синей дымкой гор,
Там, где небо розово-лиловое
Вышивало красками узор.

А над морем небо блещет золотом,

Сказкой новою манит,
И вчера вошедшего дредноута
Блещут яркие огни.

И над чёрной, спящею долиною

Временами искрится костёр,
И темны во мраке, еле видные,
Очертанья дальних гор.

Этот вечер, тихий и единственный,

Как последняя весна, —
Помоги ж моей тоске таинственной.
Примиряющая тишина!

11/ X, 1923

«Я не умею жить. Года идут…»

Я не умею жить. Года идут,
И страшно мне душевное молчанье.
Крылатая мечта пустых минут
Мне кажется несбыточным желаньем.

Мне делать нечего. Ленивый час

Проходит, как тоскующая вечность.
И ощутила я не в первый раз
Во всём бессмысленность и бесконечность.

Хочу себе представить жизнь мою —

И вижу в даль бегущие мгновенья,
Глухих желаний робкую струю,
Бездействие, тоску и отвращенье.

Дни, как лазурь, бездонны и пусты,

И жизнь умрёт в бессмысленном страданье,
Как умерли осенние цветы,
Как умирают чувства и желанья.

А вечер так же будет свят и тих,

И ночь такой же будет многозвучной…
Мне кажется, что некуда идти,
И я сама не знаю, что мне нужно.

11/ X, 1923

***

I. «Я свою жизнь разлюбила…»

Я свою жизнь разлюбила,
Мечта не придёт назад…
С какой я тревогой ловила
Ваш тёмно-синий взгляд!

Не знаю: любила ли крепко

Или ненавидела вас —
Только злоба в обиде цепкой,
Кажется, навсегда пронеслась.

Моя мысль уже неслась к Парижу,

А кругом такая тоска,
И я никогда не увижу
Синего воротника.

II. «Нет у меня ничего…»

Нет у меня ничего,
Ни песен, ни доброго слова.
Я разлюбила его,
Но снова любить готова.

Страшно и жутко мне,

Опять брожу, как в дурмане,
И стало ещё больней
Теперь его невниманье.

3/ IX, 1923

«Мне в тридцать пятом номере «Звена»…»

Мне в тридцать пятом номере «Звена»,
Вчера полученного нами,
В глаза страница бросилась одна
С моими робкими стихами.

Я в первый раз прочла свои слова

И ощутила горькую утрату:
Зачем, зачем другим я отдала,
Что мне одной лишь было надо?

6/ X, 1923

«Каждый день кончается болью…»

Каждый день кончается болью,
Странной хандрой и скукой,
Думой о синеглазом Коле,
И о вечной горькой разлуке.

И о том, что меня не любил он,

Иль его не смогла удержать я,
Или время переменило
Его долгое рукопожатье.

Теперь он уехал в Париж,

Или уедет скоро.
Во мне уже мёртвая тишь,
Я только боюсь разговоров.

Не хочу рассуждений о нём,

Не хочу, чтоб его упрекали…
А шумное время потом
Загладит мои печали.

6/ X, 1923

Октябрьское утро («Ни дождя, ни ветра, ни тумана…»)