Золотые миры

Коснувшись головой дверного косяка,
Я вглядываюсь в бледный вечер.
Под тёплой шерстью серого платка
Неровно вздрагивают плечи.

Седая темнота на низких облаках

Размерней дышит и тревожней.
Глухая дрожь в опущенных руках
Напоминает о возможном.

И этот вечер странно бледен и могуч,

А там, на каменной дороге,
Играет с облаков скользнувший луч
И поднимается тревога…

Собачий лай разносится в тиши,

Бледнее свет на красной крыше,
И тихие слова раскрывшейся души
Всё безнадёжнее и тише.

25/ XI, 1923

Портрет («Ревматизмом согнутые пальцы…»)

Ревматизмом согнутые пальцы,
В омертвелом взоре — пустота,
Сжатых губ, уставших улыбаться,
Тонкая, упрямая черта.

Над бровями старческие складки

И волос спадающая прядь:
Роковые, страшные загадки
Всё равно теперь не разгадать.

Как на дне глубокого колодца,

Холодно, и сыро, и темно.
Временами мелкий дождик бьётся
В тёмное, немытое окно.

Прежних слов, что струнами звучали,

Бодрости и веры больше нет.
За угрюмо сжатыми плечами
Пустота в туман ушедших лет.

Мыслей не распутанных обрезки,

Холод незаполненных страниц.
Пустота и жуткость в тусклом блеске
За вуалью спутанных ресниц.

Некрасиво стянутое платье,

Под глазами след недавних слёз,
Странный блеск играющих в закате,
Равнодушно собранных волос.

Больше нет ни силы, ни желанья,

Даже солнце в окна не глядит.
И сознанье, жуткое сознанье,
Что его не будет впереди.

28/ XI, 1923

Вечером («По шоссе струятся тени…»)

По шоссе струятся тени,
Над каналом — фонари,
Ярко прорезают темень
Два огня из Пешери.

Тихо и мертво в Сфаяте,

Улеглась дневная пыль,
Мутно на озёрной глади
Отражается Феррвиль.

А вдали, над морем, низко,

У изгибов тёмных гор
Светит одинокой искрой
Догорающий костёр.

Тёмно-серые маслины,

В даль манящий огонёк,
Резкий ветер из долины,
С плеч срывающий платок.

Так же грустно было раньше

(Но когда? Когда?)
Только больше не обманешь,
Тишина и темнота.

28/ XI, 1923

17 ноября 1919 г. («Метель крутила мокрый снег…»)

Метель крутила мокрый снег,
Туман окутал цепь вагонов,
И жизнь свою без слов и стонов
Ломал упрямый человек.

Глядела ночь в пустые стёкла,

В углу горели две свечи…
В короткий день вся жизнь поблекла,
Погасли яркие лучи.

Стучали ровные колёса,

Смеялся в окна тёмный час,
Сверкали жалостные слёзы
Ещё недавно ярких глаз.

Уж сердце вещее сжималось

Предчувствием ужасных дней,
Уже тревога поднималась
В дрожанье гаснущих свечей.

Когда же все на колком сене

Неловко жались на полу —
Впервые лет грядущих гений
Явился в сумрачном углу.

17/ 30/ XI, 1923

Вечер(«Тень упала на белые стены…»)