Золотые миры

Подойди к узорной тени,
Покорясь ночной тиши.
Здесь растает стон последний,
Тихий стон твоей души.

На безлюдном перепутье

Чутко вслушивайся в ночь.
Мыслей пёстрые лоскутья
Пробегут, играя, прочь.

Прошуршат воспоминанья

В тихом шелесте листвы.
В зачарованном дыханье
Колыхнувшейся травы.

Обойди по лунным пятнам

Прутья голые мимоз.
Всё покажется понятным
Без печали и без слёз.

Брось тревогу в тёмный омут,

Глянь, как блещут фонари.
Погрузись в ночную дрёму,
Подожди, не говори.

Подойди к листве узорной,

Жар волненья потуши —
Здесь растает холод чёрный,
Тихий стон твоей души.

4/ IV, 1924

«Неуютно, неряшливо смята постель…»

Неуютно, неряшливо смята постель,
В этой комнатке хмуро и тесно.
Надо мной запевает родимый апрель
Колыбельную, грустную песню.

Он поёт, он поёт восемнадцатый раз

И тоскою мучительной дышит.
И я слушаю тихий, знакомый рассказ
Про какую-то юную душу.

Я легла и заплакала. Сны отцвели,

В диком вихре мелькнули недели.
Я лежала и слушал, а сказку земли —
Тихий шёпот родного апреля.

16/ IV, 1924

«Не о прошлом, не о мучительном…»

Не о прошлом, не о мучительном.
Что в душе и сейчас болит —
Я шептала о том, что видела
В синеватом тумане земли.

Слишком мало в душе оставлено.

Больше нет ни жалоб, ни слёз.
Мгла окутала белым саваном
Ряд колючих кустов мимоз.

Чуть белеют кривые линии

Убегающих в ночь дорог.
Раздувается платье синее
Веером над очертаньем ног.

Нервно дёргаю кисти пояса,

Стало жаль былой глубины,
Ах, оно тоже скоро скроется,
Моё солнце ранней весны!

26/ IV, 1924

Мамочке («Я одна. Мой день бесцветен…»)

Я одна. Мой день бесцветен.
Жизнь моя пуста.
Тяжело на этом свете
Дышит пустота.

Кроме жалоб и печали

Больше песен нет.
Тихим стоном прозвучали
Восемнадцать лет.

Но моей глухой тревоги,

Милая, не тронь.
Слишком много, слишком много
Брошено в огонь.

Не разгонишь, не развеешь

Пепел тёмных дней.
Тихой лаской не согреешь
Холода ночей.

Будет тише, будет лучше,

Всё пройдёт, как чад.
То, что больше, то, что мучит,
Не придёт назад.

Нет, не встанет на дороге

Мой ретивый конь!
Только много, слишком много
Брошено в огонь.

17/ IV, 1924

«На ромашке всё ясней…»

На ромашке всё ясней
Жёлтое колечко.
Силуэт мелькнул в окне —
Дрогнуло сердечко.

Нервно бросила платок,

Всё припоминая.
Плечи тронул холодок,
Отчего — не знаю.

Дёрнула поспешно дверь,

Не смеясь, не плача.
Пожелайте мне теперь
Боевой удачи!

18/ IV, 1924

«На тихую песню…»