Золотые ворота. Черное солнце

…Бурно, весело начинался новый семестр в университетском общежитии на Соломенке. После десятидневного затишья ожило, заклокотало сотнями голосов студенческое обиталище. Через раскрытые форточки на улицу доносился девичий смех, голосистые песни, музыка. Общежитие напоминало улей, в который пчелы приносили душистый аромат мелодий, анекдотов, говорков со всей Украины. Молодежь наперебой делилась впечатлениями от поездок, домашними новостями, разными веселыми приключениями.

Лишь Андрей Ливинский не принимал участия в своеобразных состязаниях остроумцев-рассказчиков. Еще засветло он незаметно выскользнул из комнаты и отправился на Печерск с твердым намерением сказать Светлане слова, которые выносил в душе за дни каникул, бродя по опушкам столетних боров над заснеженной Грунью.

Однако желанный разговор не состоялся. Только он было заикнулся о своем чувстве, как Светлана попросила:

— Не надо, Андрюша, сегодня об этом. Я очень прошу: не надо!

Он конечно же сразу замолк, превозмогая жгучую обиду. Как же, пренебрегли его самыми святыми чувствами! Хотя прекрасно понимал, что Светлане в самом деле не до разговоров о любви, когда в соседней комнате лежал тяжело больной отец. Так они и сидели молча друг напротив друга, думая каждый о своем.

— Знаешь, Андрюша, я за последнее время столько передумала… — подала наконец голос Светлана. — Как пусто, можно даже сказать, никчемно мы живем! Какие-то разговоры, какая-то беготня, какие-то переживания… Что из всего этого мы возьмем в завтрашний день? А ведь в таких мелких заботах и маленьких радостях может и вся жизнь пройти. К сожалению, так она и проходит у большинства людей. А что мы оставим после себя? Чем мы оправдаем свое существование на этом свете?.. Знаешь, я боюсь растратить себя по мелочам, очень боюсь! Страшно подумать, что придется жить только ради куска хлеба, крыши над головой, красивой тряпки. Хочется свершить в жизни нечто большее, значительное, незаурядное…

Андрей смотрел удивленно на Светлану и не узнавал ее. Перед ним сидела совсем не та беззаботная девушка, которую он знал еще две недели назад. Но откуда у нее появились эти мысли? Кто навеял ей это благородное беспокойство? Андрею показалось, будто он уже когда-то слышал нечто подобное. Но от кого? От кого?..

Внезапно в его памяти всплыла призабытая картина: золотая осень мягко ступала по земле, оставляя багряные следы. Он собирает в саду у Химчуков спелые яблоки. Одни из них ароматны, сочны, подрумянены солнцем, другие же какие-то тусклые, явно недозревшие. Андрей удивляется: почему плоды, выросшие на одном дереве и под одним солнцем, такие разные?

— А ты к людям приглядись, — многозначительно улыбается Олесь. — Каждому из нас, как мне кажется, природа дает одинаковый запас жизненной энергии, но тратим мы ее по-разному. У одних она так и остается, как затерянный клад, неиспользованной; другие растранжиривают ее в ежедневных мелочных хлопотах. И только избранным удается целиком посвятить себя достижению великой цели. Эти избранники — истинные жизнелюбы, потому что за короткую жизнь успевают проложить дорогу в вечность. Гомер, Ньютон, Эйнштейн, пока светит солнце, будут современниками для грядущих поколений. А мы… Оправдаем ли мы свое существование на этом свете? Не растратим ли себя по мелочам?..

Да, это были несомненно мысли Олеся. Но почему повторяет их сейчас Светлана? Андрей ощутил, как горячо и тесно стало в груди от недоброго чувства, но он не подал вида и молвил спокойно:

— Такие мысли не одну тебя волнуют. И все же, Светлана, чтобы оправдать свое существование, оставить после себя разумное, доброе, вечное, не обязательно быть литератором, ученым или актером, как тебе говорили. Главное — прожить не над макитрой[4]. Ты думаешь, через сто лет забудут наших стахановцев или тех, кто первыми вышли на коммунистические субботники? Нет! А ведь это же самые обычные труженики.

— Я боюсь, что не сумею стать такою.

— Этого все боятся.

— Нет, не все. Таким, как Олесь, о будущем беспокоиться нечего.

— Да, это сильная натура, — как-то сухо сказал Андрей. И снова горячая волна ударила ему в лицо, забила дыхание.

Вскоре Светлана вышла на кухню приготовить чай, а Андрей сидел в ее комнате, обуреваемый недобрыми предчувствиями. Чтобы как-то убить время, потянулся к столу за газетой. И вдруг увидел знакомый фолиант в кожаном коричневом переплете. Схватил, перевернул несколько страниц. Да, это были те записки ученого шведа о народной медицине, которые он на Новый год видел у Олеся. Но как они оказались здесь? Почему Химчук ни единым словом не обмолвился, что просвещает дочку архитектора Крутояра?

«Так вот почему он и на Полтавщину со мной не поехал… — зловещая догадка пронзила его сердце. — Теперь понятно, откуда у Светланы философические размышления о будущем. И эти разговоры о мелочных заботах, маленьких радостях… Возможно, и мои чувства для нее лишь мелкая забота? Что ж, навязываться не стану!..»