Золотые ворота. Черное солнце

— Излишне! Может, сейчас ты и впрямь станешь говорить правду, но я уже не поверю тебе. Ни за что! Понимаешь? И не ищи глазами чемодан, его в доме нет, и Олесь протянул Куприкову лоскут бумаги, являвший собой документ, в котором утверждалось, что железнодорожное отделение милиции города Киева приняло от гражданина Химчука найденный им чемодан с книгами, личными вещами и крупной суммой денег. Сергей с отрешенным видом перечитал его несколько раз, словно заучивал наизусть, а потом его пальцы как-то мгновенно судорожно сжались в кулаки, колени задрожали, сдавленный стон вырвался из груди.

— Боже, что ты наделал?.. — он невольно опустился на стул и обхватил голову руками.

Бесконечно долго стояла в комнате напряженная тишина.

— А когда же за мной придут, позволю себе спросить? — наконец нарушил ее квартирант, не поднимая головы. — Или, может, уже…

— Под одной крышей нам не ужиться, но доносами я никогда не занимался. Поговорили, а теперь — катись отсюда без оглядки. Немедленно! И навсегда!

IX

В перерыве между лекциями Кушниренко, как всегда, подался в деканат. Не по какому-то там срочному делу, просто ему нравилось мелькать перед глазами начальства. В приемной он на всякий случай заглянул в расписание, переворошил свежую почту, которая раскладывалась при входе на специальном столе. Можно было бы уже и откланяться, но он, сам не зная зачем, слонялся из угла в угол по пустой комнате. Вдруг из кабинета декана до его слуха долетел знакомый бас профессора Шнипенко:

— Это невероятно! Это непостижимо! Простите, я отказываюсь верить!

Иван мигом подскочил к обитой дерматином двери и застыл, прислушиваясь:

— Я и сам отказываюсь верить, — это был уже голос декана. — Лучший студент курса, которого мы представили на персональную стипендию, и вдруг такое… Но, сами понимаете, мы не можем проигнорировать это письмо, хотя оно и анонимное.

— Ясное дело, реагировать на него надо, но без лишней шумихи. Если хотите, я сам поговорю с Химчуком…

Кушниренко так и передернуло от неожиданности: «Оказывается, на Химчука пришла анонимка! Вот так новость! Любопытно, о чем же то письмо? Эх, если бы оно попало в мои руки! То, что не удалось мне возле Громового дуба, можно было бы сделать сейчас…»

— Вы что здесь делаете, Кушниренко? — возмутилась секретарша, возвратившаяся в приемную.

— Да вот… крайне нужно к декану. А он пока занят, вот я и ожидаю, — нашелся Иван.

— Но ведь уже началась лекция.

— Тогда я в другой раз, — и стремглав выскочил в коридор.

Не бежал — летел на крыльях Иван в аудиторию. «Ну, мне все же везет! Такой счастливый случай… А как носились все с Химчуком, словно дурак с писаной торбой, на персональную стипендию выдвинули, а выходит… Нет, теперь я покажу Феодалу, на кого он меня променял! Только бы не выпустить из своих рук это дело… Самое главное сейчас — не дать возможности Шнипенко встретиться с Олесем. Хотя как это сделать? Как?..»

Двух пар Кушниренко хватило, чтобы обмозговать положение и выработать план действий. Поэтому, как только прозвенел последний звонок, он вскочил со скамьи и крикнул:

— Химчук, Ливинский, быстро за мной!

Озадаченные хлопцы бросились за старостой. Боковым ходом он вывел их на университетский двор и там, довольный, что по дороге не встретился Шнипенко, сказал:

— Слушайте, друзья, нам надо наконец разобраться в наших отношениях. На Новый год Мукоед такого наговорил…

— И ты для этого привел нас сюда? — развел от удивления руки Андрей. — Разве другого места не нашлось?

— Вот я и хочу предложить одно прекрасное место для проведения, так сказать, мирной конференции. Зачем нам, сознательным людям, носить камень за пазухой? Ну, накидали друг другу репья под хвост, но ведь это же не значит…

— Слушай, что ты конкретно предлагаешь? — прервал его Андрей.

— Махнуть куда-нибудь на природу. Прихватим с собой все необходимое — и айда, к примеру, в Голосеевский лес…

— Нет, я не могу, — возразил Олесь. — Мне сейчас нужно домой.

— Меня тоже эта идея не увлекает. Да и зачем тащиться в Голосеево, когда можно поговорить и тут… — заметил Андрей.

У Ивана опустились руки: ну, разве с такими остолопами кашу сваришь? Однако он и не думал сдаваться:

— Что ж, будь по-вашему. Тогда давайте соберемся в общежитии и там развеем тучи, нависшие над нашими дружескими отношениями.

— А нужно ли их так срочно развеивать? — спросил Олесь с неопределенной усмешкой.

— Ну, а как же! Тучка солнце не должна закрывать.

— Послушай, Иван, скажи честно: чего ты хочешь? — Андрею явно не нравилась затея старосты. — Чувствует мое сердце: ты совсем не затем приволок нас сюда, чтобы предложить перемирие. Это можно было сделать и в аудитории. К тому же еще месяц назад…